Сидевший у себя в комнате в одних трусах Батя оглушительно трескал соленую капусту с черным хлебом, необычно частя штык-ножом. Наблюдавший за ним с большим интересом Аркаша подвел итог: "Духовский корм — не для русского коня". Прибывший для планового доклада начальник разведки доложил об успехе последнего разведвыхода. В плен взяли живым "духа"-смертника из группы "черных аистов", которых для войны с русскими подготавливали на территории Пакистана. Это взбодрило комбата. Вечером, при осмотре пленного, всего в крови, почти полностью зажимавшего распухшее лицо еле шевелящимися руками, начальник гауптвахты простодушно пояснил командиру:
— А это мы его, товарищ подполковник, списали с летной работы: клюв отбили и ногу сломали, чтобы не улетел.
Два дня спустя "аист" по пути на допрос, оступившись, попал под гусеницу БМП.
Расчетное время прибытия в Питер планово приближалось, а мыкающиеся по Афгану души все вспоминали и вспоминали. Тяжко все это: что воевать, что вспоминать, потому что война — это Божий промысел. Это введенный Им человеку, как очищение, жизненный экзамен за грехи. И каждый сдавал его так, как был готов по этому предмету — "Жизнь". Один, изучая эту дисциплину, выявил, что главное на войне — побольше урвать. И урывал. Сослуживцы воевали без него, а он в эти часы брал в дуканах, что хотел. Когда его полк суматошно выводили в Союз, отведя на сборы четыре часа, его... забыли.
Его не было в сердцах каждого, да он и не торопился туда. Нет, он остался жив, но за место в вертолете афганской правительственной армии ему пришлось заплатить всем скопленным имуществом. В Ташкенте ему даже не на что было купить билет домой. Помогли те, кого он считал глупцами, не умеющими жить. Другой, будучи летчиком, спасся от войны по знакомству. Его однополчане ушли в Афган, а он, довольный своим поступком, остался на мирном аэродроме. Через месяц при заходе на посадку в его самолете отказала гидросистема. Спасшийся от войны погиб в мирной жизни. Третьему сказочно повезло — он стал Героем СССР, по разнарядке. Его друзья в этот час спасали друг друга в Панджшерском ущелье, а в Москву, на съезд ВЛКСМ, срочно требовался герой-"афганец". Когда он вернулся в полк с того съезда, друзья отвернулись от него. А вскоре его в каптерке вытащили из петли. Звезда "героя" аккуратно лежала на столе. Четвертый, каких тысячи, скромный, малозаметный человек, в свой час закрыл друга от ножа "духа", став навечно поминаем в тысячах сердец. Каждый по вере, чаще неосознанно, сдавал этот Божий экзамен. И Он, по делам, кому давал в зной испить воду от Креста Его, а кто от жажды погибал в реке.
Хирургия
На "Чайке" в 20.40 отрубился свет. Дело привычное и для обсуждения даже скучное. Ничуть не растерявшийся гарнизонный хирург с интернациональным именем-отчеством Имам Ильич продолжал свое дело споро и профессионально при свете трех керосиновых ламп. Скудный хирургический скарбишко: скальпель, вата и спирта вволю — вынуждали оперируемого капитана Колобова, вертолетчика из Газни, только мычать от боли и коситься на хирурга:
— Ну, скоро?
Знакомый анестезиолог Игорек успокаивал:
— Скоро.
И все отворачивал Колькину голову от места операции. Операция шла без наркоза, так как Николаю, пока его везли до операционного стола, успели всадить два укола промидола, так что наркоз на него не действовал.
Колька от начавшейся необратимой и прогрессирующей жажды прямо на столе выпил залпом трехлитровую банку воды. Наконец, в ведре раздался характерный металлический стук. Один осколок нашли. Минут через пять что-то заскребло.