– Ну, ты – это ты. Плесни мне, пожалуйста, кофе.
– Понятнее не стало, – отзывается Женя, выбираясь из плетеного кресла. Проснувшись, она надела короткие шорты, которых вообще не видно из-под огромной с чужого плеча футболки. Явно мужского плеча… Наследство от бывшего?
– Тебе подлить молока?
– Ага.
– У меня только миндальное.
– Валяй.
Женя приносит чашку. Ее руки немного дрожат – это похмельное. Равно как и жадный взгляд, которым она утыкается в сковородку.
– Голодная?
– Очень, – как-то… просто отвечает она. Я зависаю, потому что нечасто мы говорим, как нормальные люди. Хрен его знает, почему так. Дураку ведь ясно, что ни черта хорошего из этих отношений не выйдет. Если я, молодой да перспективный, сомневался, что ее вывезу, то сейчас… Да на хрен. Кому нужны эти сложности?
– Знаешь, я забыла, что ты умеешь готовить. Вкусно. Сто лет не ела домашней еды.
– Так ты вроде тоже могла.
– М-м-м, сейчас я не готовлю практически. Для себя одной лень… – пожимает плечами. – К тому же расслабляет обилие забегаловок в городе. Они просто на любой вкус.
– Что-то мне подсказывает, что в забегаловки тебя и калачом не заманишь.
– Да ну. Есть же проверенные места. Не чета той рыгаловке. Если перестанешь вести себя как говнюк, покажу тебе пару классных кафешек.
– Кстати, об этом. Я должен извиниться.
– Должен? Или хочешь?
Теряюсь. Отбрасываю от себя палочки. Перевожу взгляд на кусты живой изгороди, на которые села стайка маленьких пестрых птичек.
– Хочу.
– Что ж, извинения приняты. Что думаешь делать дальше?
– Сначала надо перебрать и отнести в прачечную свое тряпье. Милена, кстати, успела выбросить в окно мое барахло, прикинь.
– Серьезно? – Женька начинает тихо посмеиваться. И этот смех так преображает ее и без того хорошенькое личико, что я залипаю на нем как дурак. – Что? Я запачкалась?
– Нет. Просто я… – закусываю щеку, даже как-то стесняясь продолжить.
– Что? Ты можешь со мной поделиться, Фома. Несмотря на то, что случилось, я все еще твой друг.
– Да нечем делиться. Одичал я. Это все… слишком похоже на свидание, а я на них не бывал с тех пор, как Алена заболела.
– Ты сам это затеял, – мягко напоминает Женя.
– Да. В качестве извинения, – спешу разъяснить ситуацию. Улыбка никуда не девается с Женькиных губ. Просто становится как будто пластмассовой.
– Ну, я уже сказала, что извинения приняты. Кстати, погоди…
Женька убегает в дом и возвращается с телефоном.
– Так, ну в сторис пока все чисто. Хорошо, что Миленкин продюсер явно умнее ее самой.
– Мы о чем сейчас? – туплю я.
– О ее угрозах, конечно же. Ты их слышал, – пожимает плечами.
– Всерьез думаешь, что это может по вам ударить?
– Конечно, нет. Но папа бы расстроился. И тогда, боюсь, ударило бы по Милене.
– Да он у тебя настоящий супермен, как я погляжу.
– Ага. Повезло нам с родителями.
Переглядываемся с Женькой и синхронно хмыкаем.
– Она реально примчалась в Камбоджу, да? Ты не врал.
– Какое там. Интересно, почему она еще не ломится сюда.
Стоит этим словам слететь с губ, как из глубин кондо доносится звонок домофона.
– Ждешь кого-то?
– Если только папу, – мямлит Женя. – А теперь, как я понимаю, еще и твою мать.
Встречаться ни с тем, ни тем более с другой, у меня нет абсолютно никакого желания. Я встаю и начинаю пятиться к живой изгороди.
– Ну, нет! – вскакивает на ноги Женька. – Черта с два ты меня сейчас бросишь!
– Жень…
– Клянусь, если ты уйдешь, я не только выкину, к чертям, твои вещи, я их… я их почикаю! – эта дурочка хватает со стола кухонные ножницы, которые я использовал для разделки лобстера, и выставляет перед собой. – Ты втянул меня в это дерьмо! Вот теперь его и расхлебывай.
– Знать бы как.
– Раньше надо было думать!
Стуча пятками по выложенному мрамором полу, Женька заходит в дом. Почесав в затылке, плетусь за ней следом. Она права – мой косяк. Надо хотя бы объясниться с ее отцом. Угу, только что сказать – непонятно.
– Папочка, привет. Ты рано, – щебечет Женя, склоняя отцу на грудь светловолосую головку. Ох, и морда у него… Что-то мне подсказывает, что этот разговор не будет легким. Как в средневековье каком-то, ей богу. Словно я его принцессу скомпрометировал одним своим присутствием.
– Доброе утро.
– Ма-а-ам! – страдальчески тяну я. – А ты тут какими судьбами?
– Приехала познакомиться с твоей девушкой, раз ты не посчитал нужным нас познакомить сам.
– Ну, с какой, блин, девушкой?
– А с кем? – мгновенно становится в стойку Женькин батя.
– Мы просто друзья, пап, я же говорила.
– Поэтому он перебрался к тебе с вещами?
– Да нет же! Ему просто негде жить.
– Что значит – тебе негде жить? Фома?! – вклинивается в разговор маман.
– И давно ты превратила свой дом в ночлежку для бомжей?
– Папа!
– Эй, попрошу, как вас там… – замораживает все вокруг себя голосом мать. Владеет она этим приемом виртуозно, надо заметить. А Женькин старик ничего, держится. Даже имеет наглость поморщиться, отмахиваясь от нее, словно от надоедливой мухи. Вот это яйца у мужика…
– Так! Оба. Прекратите на нас давить, – топает ногой Женька. Мать вздергивает бровь, разглядывая ту как диковинного зверька. А Станислав Георгиевич, напротив, переводит взгляд на меня. И в нем так явно читается – ну и долго ты еще будешь позволять отдуваться за вас двоих моей дочке?
– Да, мам. Заканчивай. Чем ты недовольна на этот раз? Разве не ты мне говорила, что пора остепениться и завести девушку? Вот. Пожалуйста. Остепенился. Жень, познакомься, моя мама, Алла Витольдовна. Станислав Георгиевич… Женин папа. Моя мать.
Женька отчаянно щиплет меня за бок, но я только крепче ее к себе прижимаю.
Глава 9
– Ну, ладно тебе, Женьк. Сделай счастливое лицо, а то смотришь на тебя, и во рту как от лимона сводит.
Нет, он серьезно, что ли? Отбрасываю от себя сковородку, с которой с остервенением счищала остатки ромена, и распластываю дрожащие от бешенства руки по столешнице.
– Ты спятил, Феоктистов?! Мне по какому поводу быть счастливой?! Ты же мне, гад такой, руки выкрутил…
– Да ладно тебе, – Фома берет с блюда банан и беззаботно подбрасывает тот в воздухе. – Подумаешь, катастрофа!
– Наши родители думают, что у нас отношения! Что мы живем вместе, что…
– Ну, так я и поживу у тебя, какие проблемы?
– Что-о-о? А ты у меня спросил, оно мне надо?! Или, думаешь, я как твоя Милена буду…
– Не думаю, – хмурится. – Не бесись. И вообще, ты же сама говорила, что мы друзья.
– Друзья так не поступают!
– Слушай, – изобразив раскаяние, Фома чешет в затылке, – ну ты же видела мою мать. Я что угодно скажу и сделаю, лишь бы она поскорее убралась. К тому же, когда это произойдет, я смогу вернуться в свою квартиру. Сечешь? Все взаимосвязано.
– Веришь, мне ни на грамм не стало понятнее, при чем здесь я? Твоя мать уедет, ты тут же ливнешь в свою прежнюю жизнь. А как мне дальше жить прикажешь? Что говорить папе? Если ты думаешь, что твоя мать – заноза в заднице, то это потому что ты еще не знаешь моего отца.
– Вряд ли.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Да нечего мне сказать, Жень! Думаешь, я не понимаю, что подставил тебя? Понимаю. Просто в тот момент не придумал ничего лучше. Где там твой чай?
Ах да. Мы же ушли под предлогом подачи десерта. Ведем себя как самая настоящая парочка. На секунду я выпадаю из реальности и стремительно проваливаюсь в фантазию. Оказывается, теперь, когда его присутствием наполнился весь мой дом, так легко представить нас вместе. Знойное летнее утро, семья… Мы готовим завтрак, а в бассейне под присмотром родителей плещутся наши дети. Мальчик и девочка.