Фома тянется к стаканам в шкафу над мойкой. Возвращая меня с небес на грешную землю, звенит посуда.
Недоверчиво трясу головой. Зашибись, Жень. Пять баллов. Он клал на тебя с прибором, а ты…
– Ну и, Фома? Что ты предлагаешь?
– Предлагаю выпить этот гребаный чай и намекнуть родителям, что им пора бы уже уматывать.
– Я про нас с тобой! Как мы будем выпутываться из этой трешовой ситуации?
– Учитывая обстоятельства, я согласен на любое твое предложение.
– Окей. – Дрожащими пальцами растираю виски. – Тогда когда твоя мать свалит, я просто расскажу папе все, как есть.
– Хорошее же у него обо мне сложится мнение, – бубнит Фома, отворачиваясь, чтобы наполнить ведерко льдом из холодильника.
– А какая тебе разница? – ловлю его на крючок. – Уверена, человеку, который решил спустить свою жизнь в унитаз, должно быть глубоко фиолетово на мнение посторонних.
Фома обжигает меня хмурым взглядом. Что, подловила? Не все так плохо, да? Не совсем ты отбитый? И вот как быть? Отступить, дав ему пищу для размышлений, или додавливать, пока есть такой шанс?
Набрав полные легкие воздуха, изображаю конкретный такой покерфейс.
– Значит так. Ты можешь пожить здесь. Но у меня есть несколько условий. Во-первых, я не собираюсь тебя содержать.
– Я и не просил! – рявкает Фома.
– Отлично. Я к тому, что проживание стоит денег. Тебе придется оплачивать квартиру напополам со мной.
– Какая мелочность, – фыркает Феоктистов. – И что тебе это даст?
– Как что? Мой платеж по ипотеке существенно сократится. Дальше… Никаких тусовок и девок.
– Этот пункт договора распространяется на нас обоих? – вздергивает бровь Феоктистов.
У меня покерфейс, помните? А еще папа, который учил держать удар, что бы там не случилось.
– Диего это, конечно, не понравится, но раз ты настаиваешь...
– Постой, – подтекает Фома. – А кто у нас Диего?
– Мой любовник, конечно же. Кто еще?
Не знаю, почему мне пришло на ум имя нашего ландшафтного дизайнера. Может, потому, что именно Диего бывает в моем кондо чаще других. Небольшой садик вокруг бассейна все-таки требует ухода. И хоть у Диего есть своя фирма с целым штатом садовников, моим садом он занимается лично.
– Ясно.
Киваю, сделав вид, что меня не задело его демонстративное равнодушие.
– Отлично. Теперь обсудим, где ты собираешься брать деньги на оплату счетов.
– Это вообще не должно тебя парить.
– Оно и не будет. Когда я удостоверюсь, что ты у нас парень платежеспособный. Продукты мы тоже будем покупать по очереди.
– Будут тебе деньги, – рявкает Фома. – Сроду не встречал такой меркантильной бабы.
– Я называю это «деловой подход».
– Ну да.
От переругиваний с Фомой нас отвлекают голоса родителей. Кажется, у них там тоже горячо. Как-то они с первого взгляда друг другу не понравились. Просто напасть какая-то.
– Хватай поднос, и пойдем скорей, пока они друг друга не поубивали.
Фома послушно забирает поднос с фруктами. Я – стеклянный чайник и ведерко со льдом.
– … а на олимпиаде по информатике Фома три года подряд занимал первое место… – цедит Алла Витольдовна, постукивая по столу ребром телефона.
– Когда это было? В благословенном две тыщи восьмом? – подначивает ее папа. – Может, у него есть какие-то достижения посвежее?
– Па-а-ап! – делаю страшные глаза.
– Два его стартапа активно используются в работе органов и…
– Мама, хватит!
– Вам самим не смешно? – удивляюсь я. Какого черта они сидят и нахваливают нас друг другу, превознося своего ребенка и уничтожая другого?
– Нормально все, дочь. Просто решили познакомиться поближе, да, Алунь? Все же не чужие люди.
– Конечно, Стасик, – бьет точно в цель генеральша, ибо для папы ничего хуже этого «Стасик» нет. Впрочем, он первый начал. – Ты как раз хотел похвастаться успехами Евгении, когда нас прервали.
– Боюсь, я не участвовала в олимпиадах.
– Потому что с четырнадцати лет впахивала у меня в офисе, – кивает отец. – Чтобы в двадцать пять возглавить аж целый отдел продаж.
– В отцовской фирме? – ерничает Алла Витольдовна. – Действительно успех!
– У Жени талант продажника, – вклинивается в разговор Фома. – Буквально вчера мы отмечали сделку на полмиллиона долларов. Да, малышка?
Я до того офигеваю от того, что он становится на мою сторону, что даже не сопротивляюсь, когда Феоктистов, потянув меня за руку, усаживает к себе на колени. Папу, естественно, это не приводит в восторг. Все же ему трудно смириться с тем, что в моем сердце, где еще совсем недавно он властвовал безраздельно, появился конкурент.
Знал бы ты, пап, как давно это случилось!
– Угу, – ерзаю.
– И мы все видели, чем это празднование закончилось.
Блин, у него что – стояк?
– Кстати, вы так и не ответили, отчего эта блогерша взбеленилась? Же-е-ень?
– Эм… – мямлю я. – Ну, она посчитала, что я увела у нее парня.
– А это не так?
– Нет, конечно. Я что вам – бык на веревочке? – сощуривается Феоктистов.
– Да я как-то пока затрудняюсь ответить, кто ты.
Пасмурное выражение лица отца не предвещает нам ничего хорошего. Фома тоже на взводе.
– Так, все, достаточно! Мы вас услышали. Услышьте и вы нас – мы взрослые люди, и в своих отношениях разберемся сами.
Мой папа действительно мудрый человек. Недаром он отступает. Видит, что я на пределе, и отходит, не давая испортиться нашим отношениям. А ведь обычно он прет как танк. Деликатность вообще не в его характере.
– Просто помни, что если по какой-то причине разобраться самой не получится, у тебя есть папа, да, колбаса? – встает, чтобы как в детстве потрепать меня по макушке.
– Угу.
– Пойдем, Алунь. Не будем надоедать детям.
К удивлению, мать Фомы встает и, сухо попрощавшись, устремляется к выходу. Ее напряжение выдает прямая, будто доска, спина.
– Теперь понятно, в кого ты такая.
– М-м-м?
– Говорю, батя твой – кремень мужик. Моя мать обычно таких жрет на завтрак.
Киваю, потому что ни на что другое у меня просто нет сил.
– Я пойду к себе, если есть настроение, приберись здесь, ладно? У меня дико раскалывается голова.
Ухожу, не оборачиваясь. Последние сутки меня измочалили. Выпиваю таблетку растворимого аспирина, укладываюсь в постель лицом к саду. С Фомой стараюсь не пересекаться. Что довольно сложно, когда он то на ужин меня зовет, то на следующий день – завтракать. Хмуро пялясь в свою тарелку – есть я не хочу, но не хочу также его обидеть, тычу вилкой в желток.
– Какие планы на день?
– Да все как обычно. Сейчас поеду в офис, потом проведу пару встреч. А у тебя?
– Поеду к Ллойду в спортзал. Заявлюсь на бой.
Поджав губы, тянусь за чашкой с кофе, который тоже сварил Фома.
– Что, даже нотаций не будет?
– Ты взрослый мальчик. Кто я такая, чтобы возражать, если ты именно так видишь свое будущее?
– Так? Да нет. Скорей, я вообще никак его не вижу.
– Тогда ты просто спятил. Тебе всего-то двадцать семь… А ты…
Я могла бы закончить – «сдался». Но не стала. Если он не дурак, а он не дурак, слава богу, ему еще не все мозги отбило, он и сам все понимает.
– Ух ты, мне пора бежать.
Ныряю в охлажденный салон БМВ. Еду к офису. В пробках проверяю ленту. Марьяна разверзается десятком сторис, посвященных рассказу о предательстве ее близкого человека. Но ни обо мне, ни о нашей фирме там, к счастью, речь не идет. Единственное, что она себе позволяет, так это шуточку, дескать, надеюсь, этим я исчерпала лимит обмана, и купленная вчера квартира все же будет построена. Тем самым как бы намекнув, что у нее есть какие-то сомнения в нашей благонадежности, но да ладно… Это совсем не страшно. Достаточно нажать две кнопки в гугле, чтобы узнать, что мы – добросовестные партнеры. И все наши проекты были сданы в указанные сроки. Реально ведь, ни один не просрочен!