– Я думал, он тебя насилует!
– Мы дурачились! – верещу на весь квартал, сжав кулаки.
– Откуда мне было знать?! – орет в ответ Фома.
Замираем друг напротив друга. Я, наверное, выгляжу хуже некуда, а Фома и в ярости красавчик. Глаза горят, отросшие волосы небрежно всклочены, рубаха нараспашку… А из-под нее открывается такой вид, что ох: шоколадная кожа, уходящая под резинку шорт полоска волос, косые, которым позавидовал бы любой бодибилдер. Залипнув на этой красоте, теряю нить разговора. Как во сне вытягиваю перед собой руку и принимаюсь осторожно поглаживать его яростно вздымающуюся грудь.
– Эй, Женьк, ты чего? – резко меняет тон Феоктистов.
Чего я? Чего… Скольжу пальцами по бархатистой горячей коже. Касаюсь выступающей змейкой вены. Наверняка, если провести по ней не пальцами, а языком, то ощутишь вкус соли. Да-да, сто процентов, он будет соленым, как слезы, которыми я тайком ото всех поливала подушку. Ох, сколько же их было!
Тянусь к Фоме как привязанная. И тут вдруг, будто из ниоткуда, на тротуар выскакивает байк. Лишь отменная реакция Феоктистова спасает меня от наезда. Стою, вжавшись в его грудь, в страхе глазами хлопаю. Кажется, вообще забыв, как дышать.
– Пойдем отсюда, пока живы. Где там твоя тачка?
– Не-а. Ни за что, – пьяненько хихикаю. – Ты не сядешь за руль выпившим.
– В отличие от некоторых, я трезв, – косится на меня Феоктистов.
– Да-а-а? – тяну, подозрительно на него щурясь.
– Представь себе. Ключи давай, пьянь.
Я вожу двухдверную БМВ – подарок папы на двадцатипятилетие, завидев которую, Фома присвистывает. Если он разразится очередной тирадой о глупых девочках, сидящих на шее у богатых родителей, я его тресну. Потому что пьяная, да. И потому что с четырнадцати лет работаю! Видя печальный пример друзей, папа очень боялся, как бы из меня не выросла ни на что не годная прожигательница жизни. Да, у меня было все. И да, меня, конечно же, баловали. Но на собственной шкуре зная, как нелегко заработать на достойную жизнь, я никогда не воспринимала это как должное.
– У тебя, как я погляжу, целый автопарк.
– Мерседес принадлежит фирме, я же говорила. Какой ты невнимательный, Фома, – бормочу невнятно. Ужасно поздно. И меня все сильнее клонит в сон.
– Эй, Жень, погоди. Ты сначала адрес скажи, а потом отключайся.
– Адрес? – туплю.
– Ну да. Я же не знаю, где ты живешь.
Сладко зевнув, вбиваю в навигатор обратный маршрут. Ехать здесь всего ничего. Все рядом. И этого времени оказывается совершенно недостаточно, чтобы проспаться.
– Давай, Жень, открывай глаза.
– М-м-м…
– Давай-давай! Я, конечно, могу оставить тебя здесь, но вряд ли наутро ты за это мне скажешь спасибо. Уж поверь, я знаю, о чем говорю. Как-то я целый месяц жил в машине.
Я киваю, не то чтобы сходу вникая в смысл слов. С трудом выбираюсь из низкой тачки на бренную землю. И вдруг останавливаюсь, когда доходит.
– Целый месяц? А… зачем?
– Затем, что больше мне было негде, – будто это нормально, пожимает плечами Феоктистов. – Пойдем. Красиво тут у вас.
– Целый месяц негде было жить?
– О господи. Жень, это давно в прошлом.
Может быть. Но мне это кажется просто… Ужасным. А еще мне до боли обидно, что он сам выбрал этот путь. Во мне борются два взаимоисключающих желания. С одной стороны, мне все еще хочется хорошенько ему наподдать. Вдруг это поможет его мозгам встать на место?! С другой – я с той же отчаянной неистовостью хочу его пожалеть. Обнять, приголубить, пообещать, что все будет хорошо. Когда-нибудь, но ведь непременно будет!
Заплетающимся языком делюсь с Фомой своими размышлениями. Прикладываю ключ-карту к замку, захожу в кондо. Дверь закрывать не спешу. Как не спешу и приглашать его в гости. Мне страшно любопытно, что он предпочтет сделать сам – уйти или остаться. Смешно. Но, кажется, я не то что наступаю на одни и те же грабли, я пускаюсь по ним в безудержный пляс. Слабоумие и отвага – наше все. Впрочем, сегодня у меня хотя бы есть оправдание даже самым идиотским поступкам. Ну не зря же я напилась, и наутро буду маяться похмельем?
За спиной с тихим щелчком закрывается дверь. Не давая себе оглянуться, прохожу в зону кухни. Квартира у меня, без ложной скоромности, просто шикарная. А еще она слишком большая для одного человека. Но я же риелтор. И мыслю на перспективу. Ведь помимо того, что покупка этой квартиры – отличное вложение средств, это еще и полностью готовый вариант на будущее. Когда-то же я встречу того самого, с кем захочу связать свою жизнь? А тут – оп… И две дополнительных спальни, из которых получатся отличные детские.
– И что перевесило?
– М-м-м?
Тихий голос Фомы выводит меня из тумана задумчивости.
– Ты сказала, что не знаешь, чего хочешь больше – ударить меня или обнять. Представим, что вот он я… Ударишь? Или обнимешь? – Фома дурашливо кланяется и разводит в стороны руки.
За что я не люблю алкоголь, так это за то, что он делает меня бесшабашной. Вот и сейчас, недолго думая, я в несколько десятков шагов пересекаю разделяющее нас пространство и подхожу к Фоме так близко, что наши пальцы на ногах почти соприкасаются. Поднимаю руки, обвиваю его за пояс и неторопливо, давая себе прочувствовать этот миг, опускаю голову на крепкую грудь.
– Обниму, – ворчу. – Побить тебя и так много желающих.
– Ага, – ухмыляется Феоктистов. – Сегодня к ним присоединился еще и Ллойд.
– Ну уж нет! Я не позволю вам разругаться.
– Интересно, как?
– Я с ним поговорю. Объясню, что ты неправильно интир… интер…
– Интерпретировал ситуацию? – подсказывает Фома, веселясь.
– Вот именно. Он обязательно простит, что ты ему съездил по зубам, – сладко зеваю.
– Даже не сомневаюсь, – неожиданно соглашается Фома, скользя по моему лицу внимательным взглядом. – Он мне не простит того, что я тебя у него увел.
– А ты… увел?
– Ну, как видишь, у тебя в гостях я, а не он.
– В смысле? Ты что, думаешь, будто Ллойд ко мне подкатывал? – округляю глаза.
– Естественно. Только не говори, что не понимала этого.
Как ребенок трясу головой из стороны в сторону. Нет, ну что за бред вообще?
– Ты, никак, всех по себе судишь? – поджимаю губы.
– Почему это по себе? У меня и мысли не было подкатить к тебе яйца.
И вот тут я взрываюсь. Отступаю на полшага и что есть сил толкаю его в грудь:
– Ну, так и вали. Какого черта ты здесь забыл?
– Эй! Успокойся, – советует Феоктистов, естественно, тем самым еще больше выводя меня из себя. Окончательно рассвирепев, тычу ему кулаком под ребра. Фома шипит. Скручивает меня по рукам и ногам, оттесняя к стене. Какой бес в меня вселяется – я не знаю! Но я царапаюсь, шиплю и… кусаюсь. Вот так, да… Какие мягкие у него губы… Ммм…
– Ащ-щ-щ! Совсем больная?! – орет Феоктистов и встряхивает меня так, что клацают зубы. Зачарованно смотрю на капельку крови, венчающую его припухшую нижнюю губу.
– Прости, – шепчу, опять подаваясь навстречу. – Прости. – Целую, слизываю металлический вкус. Он – мой супермагнит. От него не оторваться. По крайней мере, не сейчас, когда вместо крови по венам течет убойный концентрат из австралийского рома и возбуждения. Утопая в накатывающих эмоциях, упускаю момент, когда Фома начинает мне отвечать. Мозг вообще сбоит и отказывает, впав в какое-то изменённое состояние под воздействием взрыва гормонов.
Более-менее осознаю себя снова уже в кровати. Лопаток касается его теплая грудь, колени утоплены в матрас, а задница вздернута кверху. Точно ли я этого хочу? Так ли? Под воздействием алкоголя мысли неповоротливы, будто ленивцы в замедленной съемке. Зато я очень ярко ощущаю его касания. Поцелуи, следующие от кромки роста волос вниз по камушкам позвонков, пальцы, раздвигающие нежные складки и ненадолго проникающие в горячую глубину… Ладонь, проскальзывающую в просвет между раскинутых ног и вжимающую выступающий язычок клитора.