находится поблизости.
— Несомненно. Так вы доктор?
— Да. Хотя думаю о закрытии своей практики. Я хотел бы в ближайшие пару лет перейти в
больницу. Раз в неделю я прощупываю почву в Портленде. Сесилия вам говорила, не так ли?
— Да, то, что вы ночуете там один раз в неделю.
— Только до конца семестра, до декабря, — он смотрит на меня, и взгляд его непоколебим.
— Итак, специалист по английской литературе, — говорит он, обращаясь к моим вызывающим
смущение электронным письмам. На самом деле, почти каждое столкновение с Ником вызывало у
меня смущение, и я только сейчас это поняла. — Чем по жизни вы хотите заниматься?
Я изумленно смотрю на него. Это вопрос с подвохом?
— Хм, — отвечаю я, подбирая правильные слова.
Ник сидит и наблюдает за мной. Я чувствую себя неуютно. Это он проверяет меня?
— Я знаю, что быть няней для вас это не навсегда, — поясняет он, немного расслабляя свое
лицо. Ник перестал морщить лоб. Теперь он выглядит интересно.
— Ох. Я еще не думала об этом. Преподавание английского языка за границей звучит
классно. У меня была подруга, ну или экс - подруга, которая преподавала за границей в течение
года. Кажется, ей понравилось.
Стискиваю зубы. Я действительно не хочу говорить о ней.
— Да, — говорит он. — Вы были бы хороши в этом, — он усаживается таким образом, чтобы быть лицом ко мне. — Экс - подруга? Эта экс - подруга имеет какое-то отношение к вашему
бывшему парню?
Я замираю в нерешительности. Ник должно быть это замечает, потому что он откашливается
и поправляет себя:
— Вы не обязаны отвечать. Простите. Это было чрезвычайно любопытно.
Я пристально смотрю на свои ноги.
— Все в порядке. Просто воспоминания все еще свежи.
— Как давно это произошло? — спрашивает он.
Я действительно собираюсь устроить вечеринку жалости для себя с человеком, который
потерял жену и сына в автокатастрофе? Мое расставание было ничто по сравнению с его трагедией.
— Три месяца назад.
— Ой, — говорит он, морщась.
— Все нормально. Я в порядке. На самом деле, — объясняю я. — Все могло быть и хуже.
Он пожимает плечами.
— Я полагаю.
— Поверьте мне, это ничто по сравнению с… — затихаю я.
Его лицо фиксирует мои слова, и я вижу, как он кивает.
— Всем позволено горевать, Эвианна. Просто если у меня произошла трагедия хуже вашей, это не значит, что вы должны грустить меньше, чем я или кто-либо вокруг меня. Вы не можете
судить чужое горе, мы все скорбим, и каждый имеет право грустить и, черт возьми, о чем-то
печалиться. Когда я спросил о вашем недавнем расставании, я не чувствовал необходимости
преуменьшать его из-за Изабелл и Маттиаса.
— Ладно, — шепчу я.
Меня шатает от его слов. Что с этим парнем? В одну минуту он орет на меня за то, что я
спала в его постели, в другую — пытается заставить меня открыться ему и заверяет, что моя печаль
допустима, что крайне... мило с его стороны.
— Они заслуживают друг друга, — бормочет себе под нос Ник, и я смотрю на него.
Неужели он действительно только что это сказал?
— Кто?
— Вы знаете, кто, — говорит он, улыбаясь.
Мне ненавистно то, как мое сердце замирает от его улыбки. У него идеальные зубы, кроме
одного из резцов, который слегка перекрывает один из зубов. Я не могу не улыбнуться в ответ. Он
обладает заразительной улыбкой.
— Иногда я думаю, что они оба подхватили генитальные бородавки, и это заставляет меня
чувствовать себя немного лучше, — говорю я, прежде чем зажимаю рукой свой рот.
Ник взрывается от смеха, хлопая по своему колену.
— Классная шутка, — говорит он, улыбаясь.
— Боже, о чем я говорю, — бормочу я, но улыбаюсь.
— Могу я спросить, что произошло?
Я вздыхаю и смотрю вниз. Ну, была не была.
— Пока я занималась в библиотеке, мой бывший парень переспал с моей экс - подругой. Я
застала их. Мы с Дэном были вместе в течение семи лет.
Я жду его ответа. Когда я думала о том, как пройдет этот день, не представляла себе, что
поделюсь с Ником историей о Дэне и Миа. И еще более удивительно, я хотела рассказать ему все.
Как я застукала Дэна и Миа.
В нашей постели, в моей кровати.
Голыми.
Как они оба выглядели настолько виноватыми и все же настолько довольными друг другом.
Как они усадили меня и сказали, что они были влюблены друг в друга.
Как и каким образом Дэн порвал со мной, и я ушла через тридцать минут без своего
достоинства и без дома.
Как я появилась в доме родителей, похожая на полную развалину, и не выходила из своей
детской комнаты в течение недели.
Как Дэн упаковал все мои вещи, как будто я доставляла ему неудобство.
Как Дэн ни разу не позвонил.
Как Миа так и не извинилась.
Как они заставили меня чувствовать себя так, будто произошедшее — моя вина.
Я неловко пропускаю через пальцы свои волосы.
— Как я сказал в моем электронном письме, Дэн — глупец, — говорит Ник и встает. — И та, которая называла вас своей подругой, но была с вашим парнем, никогда не была вашей подругой.
Она не заслуживает вашей дружбы.
— Да, — говорю я, стараясь не смотреть, как Ник потягивается, поднимая руки над головой, и у него оголяется живот.
— Я собираюсь пойти душ, — говорит он небрежно. — Проконтролируйте, чтобы Бриа не
слишком долго гуляла, — говорит он, посмеиваясь.
— Вы не опоздаете на работу? — спрашиваю я.
Уже больше девяти. Ник выходит из-за барной стойки и ставит свою чашку в раковину. Я
стою, прислонившись к столешнице на расстоянии двух шагов, улавливая запах его пота и корицы.
Я стараюсь притвориться, что мне не нравится, но не могу. Мне это очень нравится. Слишком
сильно. Я осматриваю его баскетбольные шорты и футболку. Должно быть, он просто
тренировался.
— Взял отгул, мисс Хэйли, — говорит он, проходя мимо меня.
Я игнорирую дрожь, которая вызывает возбуждение, перемещающееся вниз по
позвоночнику, как воздух между нашими телами. Я смотрю на Ника, и в этот момент он
оглядывается. Его взгляд касается моих глаз, и я чувствую, как мое тело деревенеет.
— Мы с Бриа сегодня должны чем-нибудь заняться, — говорит он весело и просто уходит.
Почему? Почему Ник Уайлдер оказался настолько горячий? Как будто сама вселенная играет
со мной. Я быстро споласкиваю кофейные чашки и пытаюсь съесть банан, но у меня все еще нет
аппетита. Голова идет кругом от разговора, который только что произошел.
«Вы не можете судить чужое горе, мы все скорбим, и каждый имеет право грустить и, черт
возьми, о чем-то печалиться». Почему его слова так сильно влияют на меня? Может быть, потому
что он был единственным человеком, который действительно заставил меня чувствовать себя
хорошо после причиненной боли. Все остальные всегда насмехались и обвиняли Дена. У всех в
моей жизни было другое мнение. Родители назвали его изменщиком - мерзавцем. Я знала, они
пытались помочь, чтобы я почувствовала себя лучше, но их слова не заполнили пустоту, которую я
носила в сердце. Вайолет, благослови ее, в течение всей недели оставляла горящий бумажный пакет
с собачьим дерьмом на пороге его дома. Все говорили, что это он во всем виноват, и я должна
забыть его.
Для них было настолько легко говорить об этом. Вот только ни один из них не позволил мне
горевать, плакать и просто утонуть в собственной печали. После первоначального охаивания с
участием родителей все перестали говорить о Дэне. Я вполне уверена, они считают, что если
перестать говорить об этом, то я забуду все раньше. Но этого не произошло. Все стало только