— Он не подходит, — покачал головой Антон. — Не хомяк, но и явно не крокодил. И не факт, что из этого показавшего клыки полосатого котенка вырастет тигр. Причем, он сам это понимает. Но понаблюдаем, думаю, понаблюдать будет интересно. Что здесь, что там. А еще, думаю, фонд не такая и плохая штука. Когда управляет фонд…
— Сложно найти того, кто реально отдает приказы, — сказал секретарь и друг, чего уж там. А еще аферист и скрывающийся преступник. И гений на самом деле. — И можно найти подходящего человека вне семьи.
— И оставить тигрят с хомяками в покое? — улыбнулся Антон. — Почему я раньше не подумал о фонде имени себя?
Секретарь пожал плечами.
— Впрочем, понятно почему, до встречи с тем человеком, я не думал, что все еще смогу на что-то влиять. Забавная штука — жизнь.
глава 2.2
Глава 2.2
О загадочных разговорах и явлениях народу.
Александр неожиданно для себя неплохо проводил время, а временами даже хорошо. Он сходил на рекомендованные Джуном бои и испытал свои силы, в качестве боксерской груши и, конечно, не влезая в официальные бои за что-то там. Собственное несовершенство, правда, так и не ощутил. Наверное потому, что и так знал, что рядом с этим совершенством и не стоял.
Как-то незаметно для самого себя довел папашу чуть ли не до истерики и очередных клятв не оставить наследства. На эти клятвы, если честно, Александру было фиолетово и он бы гораздо больше расстроился, если бы папаша начал наследство обещать. Это бы наверняка означало, что он опять что-то задумал или подобрал очередную очень выгодную невесту. Подобрал для сына, но выгодную для него лично.
Попутно Александр узнал, что у него нет вкуса, ума, достоинства, что он не умеет ценить семью, не уважает старших, не любит младших и вообще, образец всевозможных недостатков, хоть в палату мер и весов засовывай в качестве образца.
В общем, родственники решили поддержать папашу. Черт их знает, почему. Может просто на всякий случай, в надежде, что он ответит взаимностью, если понадобится.
Прадед тем временем то болел, то занимался загадочными делами, не выходя из своего крыла, заходить в которое гостившим родственникам запретил. Бедолаги, которым надо было его обаять или убедить в своей компетентности занимались загадочными интригами, о чем-то там договаривались друг с другом и чуть ли не всей толпой дежурили каждое утро в Белой гостиной, в надежде, что старик все-таки выйдет и организует традиционный обед.
Почему этот обед именно традиционный и зачем его ждать с утра, Александр так и не понял. Этот вопрос его интересовал лет с девяти, но взрослые почему-то не пожелали на него отвечать. Хоть бери и у прадеда спрашивай.
На пятый день случился цирк с конями, как это действо почему-то обозвал Метлик, посмотрев записанный Александром ролик. Началось все с того, что прадед взял и действительно вышел со своего запретного для всех крыла. Правда, организовывать обед не стал, пройдя мимо застывших в почтении родственников, как мимо пустого места, а потом и вовсе пошел гулять в парк, о чем и сказал.
А среди родственников нашелся идиот, которому хватило ума первым броситься следом. И, как оказалось, была еще несколько идиотов, поспешивших за ним. А потом и все остальные по непонятным причинам решили не отставать. И выглядел итог очень забавно — дед на свою прогулку оделся дума об удобстве, остальные явно собирались блистать, очаровывать и изображать, что они и так ни в чем не нуждаются. И вот эта вся блистающая толпа чесала за прихрамывающим дедком, которого почему-то заносило то в просветы между парными кустарниками, то уносило с посыпанной галькой дорожки вокруг пруда на мягко пружинящий псевдомох, покрывающий насыщенную водой землю. И под дедом этот мох именно пружинил. А под прелестными ножками на тонких каблучках он рвался, реагируя на каблуки, как на ростки стрельчатых ирисов.
В общем, дед явно развлекался, а потом, вместо того, чтобы хоть обедом вознаградить родственников за изображение преданной свиты, взял и опять ушел в свое крыло. Так ничего никому и не сказав. И истерика таки случилась, правда не у папаши Александра, а у старшей прадедовой внучки, почему-то считавшей себя любимицей.