Выбрать главу

— Кто угодно. Мы делим ее с «Рэдиант Пикчерз» и «С.А.Г.».

Г.М. с любопытством оглядел своего агента.

— Не правда ли, сынок, в нашей части света довольно небрежно обращаются с важными вещами?

— К сожалению, да, мы такие.

— Ладно, — кивнул Г.М. — Мне осталось сказать вам только одно. Держитесь вместе и разыщите мне пропавшую пленку. На остальное мне плевать с высокой башни. А сейчас — проваливайте, дайте мне заняться делом. Вот только… — Его широкое лицо разгладилось. Маленький, острый глаз, чье выражение приводило в замешательство, устремился на Билла Картрайта. — Голос-то был ее, сынок? — ласково спросил он.

— Чей голос?

— Тилли Парсонс. Ее ли был голос за окном, когда кто-то выстрелил в девчонку в упор?

— Не знаю, — отрывисто ответил Билл. — Боюсь, что да… — Помолчав, он повернулся к Гагерну. — Моника сейчас внизу, — сказал он. — Предлагаю нам всем выпить, а потом вплотную заняться делом. Я не верю, что Тилли — именно Тилли! — замышляет что-то недоброе. Но если да… Монику необходимо предупредить об опасности.

— К вашим услугам, — ответил Гагерн.

Капитан Блейк проводил их к выходу. Последнее, что они увидели до того, как закрылась дверь, был Г.М., бесстрастный, как толстый языческий божок, пребывающий в плохом настроении. Он угрюмо нависал над столом; обоим показалось, что Г.М. говорит не все, что знает. Их вывели из Военного министерства через другой выход, не там, где Билл с Моникой входили, они оказались на улице, параллельной Хорсгардз-авеню; поэтому им пришлось обойти целый квартал, чтобы снова очутиться у главного входа. Биг-Бен только что пробил половину пятого — важная деталь, значение которой прояснится впоследствии.

Моники в приемной не было.

Они начали искать ее, протискиваясь сквозь толпу посетителей. Наконец, над ними сжалился один из курьеров.

— Ищете молодую леди, сэр? — обратился он к Биллу. — Она ушла. Вышла отсюда почти сразу, как вы поднялись наверх.

3

Наверху, в маленьком кабинете, окна которого выходили на внутренний двор, сгустились сумерки. Сэр Генри Мерривейл по-прежнему сидел за столом и смотрел на дверь. Он слегка морщил нос, как будто ему подали на завтрак несвежее яйцо.

Вернувшийся капитан Блейк сел на край стола и посмотрел на него.

— Г.М., в чем дело? — спросил он.

— А?

— Я спрашиваю, — чуть погромче повторил капитан, — в чем дело?

— Да я просто сидел и думал. — Г.М. блуждал взглядом по комнате, выглянул в окно, посмотрел на двор, пробежал глазами по ровным рядам окон. — Знаешь, Кен… я больше не намерен зря просиживать здесь штаны.

— Чушь! — резко возразил его собеседник.

— Нет, не чушь. Сейчас идет война, а война — дело молодых, Кен. Тебе известно, что мне скоро семьдесят?

— Подумаешь!

— Нет, Кен, на сей раз я не валяю дурака. И то удивляюсь, что так долго засиделся. Через неделю или около того меня отправят в отставку. А что потом? Я тебе скажу. Можешь быть уверен: наши шакалы собираются запихнуть меня в палату лордов…

Кен Блейк перебил его:

— Послушайте, Г.М., не вижу причин для такого отчаяния. Мастерс говорит, вы уже давно боитесь, что вас предательским образом запихнут в палату лордов. Но чего бояться? В конце концов, вас же никто не заставляет. Даже если вам предложат звание пэра, вы ведь всегда можете вежливо отказаться, разве не так?

Г.М. уныло посмотрел на своего собеседника:

— Ах, сынок! Ты ведь женат, не так ли?

Капитан Блейк многозначительно хмыкнул.

— Да. Я тоже. И вдобавок у меня две дочери на выданье. Кен, как по-твоему, что сделают со мной домашние, если я откажусь от звания пэра? Я даже помыслить боюсь. Когда мне снится такое, я по ночам просыпаюсь в холодном поту.

Г.М. задумался.

— Признаюсь тебе, Кен, — заявил он с серьезным видом. — Если меня захотят обдурить, я уже решил, что делать. Уеду на Восток и вступлю в монастырь траппистов.

— Не глупите!

— Я не шучу, сынок. Некоторые их обеты мне очень даже по душе. «Непорочность, бедность и молчание». Я никогда не отличался непорочностью и бедностью, но, провалиться мне на месте, Кен, молчание — именно то, что мне подходит! И потом…

— Что?

Г.М. передернуло. Он посмотрел на мундштук.

— Знаешь, — неуверенно пробормотал он, — все мы не молодеем. Жизнь идет своим чередом. Мне уже семьдесят — семьдесят! Я хочу вот что сказать: в жизни каждого наступает время, когда начинаешь задумываться о смерти; когда понимаешь, что впереди осталось не так уж много лет…

Пораженный ужасом, его собеседник молча смотрел на Г.М. Хотя сэра Генри по праву называли старым брюзгой и многие страдали от перепадов его настроения, до таких признаний он еще ни разу не доходил.

— Прекратите! — сухо приказал капитан Блейк.

Г.М. продолжал качать головой:

— Нет, Кен, и не проси…

— Я сказал: «Прекратите!» Я знаю, где тут собака зарыта! Во-первых, вас никто не отправит в отставку. И даже если отправят, в вашей голове гораздо больше мозгов, чем у них у всех, вместе взятых.

— Если кто так и думает, то только ты.

— Во-вторых, вы обедали с министром внутренних дел, что практически смертоносно. В-третьих… — тут капитан Блейк посмотрел Г.М. прямо в глаза, — в-третьих и в-последних, вы готовы собственные уши заложить, лишь бы поехать в «Пайнем» и выяснить, что же происходит на киностудии!

Г.М. нахмурился.

— Вот почему минуту назад я спросил у вас, в чем дело, — закончил свою речь капитан Блейк.

— Никакого дела нет.

— Г.М., так не пойдет. Я вас знаю. Иногда вы бываете сущим дьяволом. Что же происходит? Например, ваш Гагерн, или Коллинз…

— Джо? Что такое?

— Он что, двойной агент? Получается, сам Гагерн похитил пленку и вы для виду даете ему карт-бланш, чтобы схватить его?

Г.М. покачал головой.

— Нет, сынок, — серьезно ответил он. — Джо абсолютно надежен; он такой же нацистский шпион, как и я. У меня и в мыслях не было… Вот только…

— Что «только»?

Г.М. показал на россыпь бумаг на своем столе. Пробежал поверху руками и принялся разгребать залежи, словно старый петух мусор в курятнике.

— Странно! — зарокотал он. — Все, что там творится, очень странно! Воняет тухлятиной. Более тухлого дела у меня еще не было! Ты читал показания?

— Нет.

— Так взгляни. На это. И на это. — Бумаги полетели в разные стороны. — Знаешь, Кен, сомневаюсь, чтобы кто-то из тамошних хотя бы догадывался, что там творится на самом деле. И если мои подозрения справедливы, там готовится грязное преступление. Очень грязное! Надеюсь лишь, что этот малый, Картрайт, получит свою девицу живой и невредимой. Потому что тот, кто за всем стоит, уже не шутит. В следующий раз, Кен, произойдет убийство, убийца отбросит шутки в сторону и беспощадно нанесет удар — именно тому, кому собирался.

— Что вы собираетесь предпринять?

Некоторое время Г.М. не отвечал. Он откинулся на спинку кресла, скрестил пальцы и задумчиво смотрел на дверь. Внутренний двор Военного министерства был залит полуденным светом. Наконец, Г.М. покачал головой. Потом протянул руку и снял телефонную трубку.

— Соедините меня со Скотленд-Ярдом, — приказал он.

Глава 10

CМЯТЕНИЕ ИЗ-ЗА АНОНИМНОГО ПИСЬМА

1

Когда Моника Стэнтон вышла из здания Военного министерства, было почти три часа дня.

К чему скрывать? Тогда она вовсе не собиралась возвращаться в «Пайнем». Она была не в том настроении, чтобы работать. Она намеревалась сделать следующее: во-первых, пойти на Бонд-стрит и накупить себе новой одежды, чтобы пролить бальзам на израненную душу; во-вторых, пойти в «Кафе-ройял» и познакомиться с первым встречным симпатичным мужчиной.

Трудно сказать, почему ей в голову пришло именно «Кафе-ройял». Сама леди Астор вряд ли обнаружила бы хоть что-нибудь зловещее во вполне невинном и во всех отношениях образцовом ресторане. Но Моника помнила, что однажды тетя Флосси отзывалась о данном заведении неодобрительно. И потом, можно надеяться, что встретишь там порядочных людей — чего нельзя ожидать, если, скажем, отправиться в Сохо.