***
Наутро Марион стало так плохо от выпитого спиртного, что Лилиан пришлось отвезти её в отцовскую больницу. Марион отключилась, едва её положили на койку, а Лилиан села рядом и начала поглаживать подругу по голове. Как же она любила эту добрую, нежную девочку… И как ненавидела парня, который заставил её страдать.
– Доброе утро, – зайдя в палату, поздоровалась медсестра. – Я пришла поставить капельницу.
– Доброе утро. – Лилиан поднялась с койки, чтобы не мешать. Медсестра приветливо улыбнулась и, подойдя к пациентке, осторожно вставила ей в вену иглу.
– Не говорите никому, ладно? – попросила Лилиан, наблюдая за работой медсестры. – Её отец работает в соседнем корпусе, и если до него дойдут слухи…
– Не волнуйтесь, я никому ничего не скажу, – заверила хозяйскую дочку та.
– Спасибо.
Когда медсестра ушла, Лилиан снова присела на кровать Марион. В детстве они были не разлей вода, и Лилиан хорошо помнила, какой Марион была тогда: светлой, всегда улыбающейся девочкой. Но, когда им было по четырнадцать, Лилиан уехала учиться за границу, и их дороги разошлись на три года… Лилиан до сих пор помнила, в каком шоке была, когда впервые увидела Марион-старшеклассницу: затравленное создание с вымученной улыбкой, которое сидело перед ней за столиком кафе, было лишь тенью того жизнерадостного колокольчика, каким она была раньше. И вот теперь, стоя рядом с больничной койкой подруги, Лилиан видела перед собой даже не тень колокольчика, а бледную, осунувшуюся куклу с иссушенными потрескавшимся губами и тусклыми, спутанными волосами…
– Что ты с ней сделал, Шон Фелман? – сжав кулаки, с ненавистью процедила Лилиан. – За что ты сломал жизнь моей лучшей подруги?
Но ей не нужен был ответ. Она уже и так знала его: чтобы развлечься. У этого самовлюблённого актёришки никогда не было серьёзных намерений насчёт Марион.
– Непростительно, – с трудом сдерживая закипающую внутри ярость, выдавила Лилиан и, порывисто встав, вышла в коридор. Её захлестывала жажда мести, и она уже придумала, что предпринять.
Достав смартфон, Лилиан набрала номер Шона.
– Алло? ‒ после нескольких гудков послышался в динамике его голос.
– Привет, Шон, это Лилиан. Не забыл ещё меня?
– Нет, конечно. Что случилось? Что-то с Марион?
– Да… – Лилиан замолчала.
– Что случилось? ‒ Как она и ожидала, Шон разволновался. ‒ Что с ней?
– Она сейчас в нашей клинике. Мы сделали всё, что могли…
– Что с ней? – в очередной раз повторил Шон. Теперь в его голосе слышалась уже неприкрытая паника.
Последовала очередная пауза – Лилиан нравилось играть с этим напыщенным козлом.
– Её жизнь уже вне опасности, не волнуйся.
– Да что с ней произошло?! – не выдержал Шон.
Лилиан усмехнулась, заранее представляя реакцию Шона, и, упиваясь каждым словом, произнесла:
– Вчера вечером Марион попыталась покончить жизнь самоубийством.
Шон не отвечал очень долго. Лилиан даже решила, что звонок сорвался. Но, когда она сказала: «Алло?», он всё же заговорил. Голос его сел и дрожал.
‒ Она ещё в клинике?
‒ Да.
‒ Я сейчас приеду.
‒ Приезжай.
Закончив разговор, Лилиан довольно усмехнулась и пошла будить Марион.
– Но я не могу! – выслушав предложение подруги, воспротивилась та. – Лилиан, я не могу с ним так поступить!
– Расслабься. Я ведь не сказала ему, что ты умерла.
– Ты сказала ему, что я пыталась покончить жизнь самоубийством! Что он обо мне теперь подумает?
– Какая разница, что подумает этот козёл? Он бросил тебя ради другой! Вчера наверняка уже грелся в её тепленькой постельке. А ты чуть не померла от отравления. Чем не самоубийство?
– Но я не хочу, чтобы он считал меня какой-то психованной истеричкой! Я хочу, чтобы у нас остались хорошие воспоминания друг о друге!
– Марион, – Лилиан порицательно покачала головой, – я всё понимаю, но должен же быть предел у твоей наивности. Тебя бросили! Вытерли о тебя ноги, как о половую тряпку. Попользовались и бросили. А ты ещё заботишься, чтобы у него остались о тебе хорошие воспоминания! Да у него вообще не останется воспоминаний о тебе. Выкинет из головы и при встрече даже не узнает. Если, конечно, продолжишь вести себя как бесхребетное существо и не воспользуешься шансом, который я тебе подарила.
– И что я должна ему сказать, по-твоему?
– Всё! Скажи ему всё, что чувствуешь. Пусть знает, какую боль он тебе причинил.
В дверь постучали.
– Да? – откликнулась Лилиан.
В палату заглянула медсестра.
– Вы просили предупредить, когда придёт тот молодой человек…
– Пришёл? – перебила Лилиан.
– Да. Проводить его в палату?
– Угу, давайте. – Лилиан посмотрела на Марион. – Ну вот, подруга, пришёл твой звёздный час. Смотри не прошляпь его.
Марион открыла рот, порываясь что-то сказать, но затем сникла и, низко опустив голову, стиснула руками одеяло.
Поняв, что сопротивление сломлено, Лилиан победно усмехнулась.
– Удачи! – Она слегка приобняла подругу и, поднявшись, уже в дверях добавила: – Я никому не позволю вытирать ноги о милую, добрую Марион, и ты не позволяй. Договорились?
Марион крепче сжала одеяло и чуть заметно кивнула.
«Лилиан права, – подумала она, откинувшись на подушку и вперив бессмысленный взгляд в потолок. – Я столько лет отказывала себе в простых удовольствиях, вроде занятий в художественной школе, чтобы иметь возможность по первому зову примчаться к Шону, если у него вдруг появится свободное время, жила им, дышала им, совершенно позабыла о себе и своих желаниях… Имею же я право хотя бы высказать напоследок то, что накопилось на сердце?
Пока Марион терзалась, дверь тихонько скрипнула, и в палату вошёл её теперь уже бывший парень. Не говоря ни слова, он подошёл к кровати и замер подле неё.
– Пришёл надо мной посмеяться? – бесцветно спросила Марион.
– Не говори глупостей.
– Но это ведь смешно. – На мгновение Марион почувствовала стыд за ту ложь, которую собиралась сказать, но его тут же вытеснила скопившаяся в душе обида: – Девушка, сводящая счёты с жизнью из-за того, что её бросил парень...
– Не вижу ничего смешного, – голос Шона дрожал.
«Хоть он и не любит меня, но всё равно пытается выдавить из себя сочувствие, – с горькой усмешкой подумала Марион. – Он хоть понимает, что делает мне этим только больнее?»
«А, может, любит?» – спросил наивный внутренний голос.
«Не любит», – уверенно ответила себе Марион, и этого хватило, чтобы из глаз снова хлынули слёзы.
– Прости, – услышала она виноватый голос Шона. – Я правда любил тебя все эти годы…
– А потом взял и разлюбил?
В ответ на свою первую в жизни саркастичную шутку Марион услышала лишь тишину.
Пришлось снова взять инициативу в свои руки:
– Шон…
– Да?
– Твоя любовь к этой новой девушке действительно настолько сильна, что она перечеркнула все годы, которые мы провели вместе?
– Да, – послышался жестокий и однозначный ответ.
Последние искры надежды, теплившиеся в сердце Марион, угасли, как угольки сожжённых в корыте вещей бывшего возлюбленного. У неё больше не осталось жалости ни к себе, ни к нему.
– Ты хочешь заслужить моё прощение? – холодно спросила она.
– А я могу?
Марион помедлила, а затем решительно кивнула.
–Тогда проси что угодно.
‒ Не приближайся больше к этой девушке.
‒ Что? ‒ Глаза Шона удивлённо распахнулись.
‒ Я не смогу жить, зная, что ты с ней.
Шон замер как вкопанный. С его лица схлынула последняя краска, а кончики пальцев стремительно начали леденеть. Не приближаться к Эми? Но ведь он так её любит... Он даже расстался с Марион из-за неё.
«И едва не убил её, ‒ шепнул внутренний голос. ‒ Лишил воли к жизни ту, которую называл своей невестой, так же, как твой отец отнял желание бороться за жизнь у твоей матери».