А те, с «Капли грез»… Их мучения закончились в один миг. Может, оно и лучше?
Не жалей меня, Кэт. Здесь хорошо. Гораздо спокойнее и комфортнее, чем в той (обычной для тебя) жизни. Кстати, лучше не ищи свиданий. Их не дадут. А если бы и дали — зачем?
Думаю, сама понимаешь: героизм и самопожертвование ни к чему. Я останусь здесь до конца своих дней. Ты — молодая, симпатичная женщина, и не надо быть одной. Найди другого мужчину.
Счастливо, Катрин! Напишу как-нибудь при случае.
Привет, Кэт! Чуть не забыл чиркануть несколько строк, а ведь тут на днях был юбилей — три года с момента истории с лайнером «Капля грез» (кстати, ха, какой идиот дал посудине местных рейсов такое дурацкое название?!).
Новостей — никаких. У меня жизнь идет нормально, по плану. Говорят, я мог бы вскоре подать документы на получение свидания. Но зачем? Абсолютно уверен; тебе следует выстраивать жизнь без меня. Найди мужика, если еще не сделала этого. Сделала? Правильно!
Пока, Кэт!
Сегодня Веронике 10 лет. Жаль, не видел дочь взрослой. Впрочем, какой я ей отец? Иногда и сам не верю. Она выросла без меня и лица-то не вспомнит. Кстати, твои и ее черты постепенно стираются из памяти.
Надеюсь, у вас все хорошо.
У меня — порядок. То, что окружает, давно стало реальностью. Привычной, естественной жизнью. Такой, какая и должна быть. Все, что происходило до нелепого случая с «Каплей грез» — воспринимаю как сон. Кстати, он приходит ко мне реже и реже.
Даже не знаю, когда напишу в следующий раз. Счастливо, Катрин!
Любимая моя, единственная Катрин!
Ты прочтешь это письмо в день двадцатилетия нашей дочери, моей дорогой Ники. Милая Катрин! Это послание, равно как и все прочие, что ты получила от меня, написаны 26 марта 2071 года, на третий день после жуткой трагедии с лайнером «Капля грез».
Ты, наверное, не сразу поверишь, но все это правда. Мартина давно нет в живых, Кэт. Тогда, в моем настоящем, а в твоем далеком прошлом, мне дали три дня на размышление: либо пожизненная ссылка на урановые рудники, либо смертная казнь. Но, во-первых, на рудниках люди долго не живут и умирают в страшных мучениях (рассказали коллеги по «пересылке»), а во-вторых, я допустил чудовищную ошибку и должен за нее заплатить. Ведь я себя не простил.
Выбрал смертную казнь. Извини, все время сбиваюсь с прошлого времени на настоящее, ведь там, в будущем, которое через двадцать лет, ты читаешь мое письмо и оно рассказывает о давно прошедших днях, но для меня это все живое. Единственное, что у меня есть.
Ты удивишься, что никто не рассказал тебе о вынесенном приговоре… Такова была моя последняя воля — воля приговоренного к смертной казни. И я хочу объяснить, почему так поступил.
Замечала? Мы привыкаем к людям постепенно, медленно, часто не понимая, какую важную роль тот или иной человек начинает занимать в жизни. И лишь когда он уходит — резко, сразу, навсегда — испытываешь боль. Словно отрезают кусок тебя самого.
Прости, может это выглядит глупостью, я не хотел причинять тебе страданий. Показалось, если умру в твоем сердце не сразу, а медленно — постепенно уходя «в тень», — получится не так больно.
Не знаю, правильно это или нет. У меня было три дня на размышление, и все это время я почти не спал, раз за разом возвращаясь к трагедии. Милая, любимая Катрин, я предпочел солгать, написав несколько писем с разными датами, которые смарт-анализатор должен был отправить тебе в указанные сроки. Верю, так и произошло. Это моя последняя воля, а последняя воля приговоренного — вещь, которая здесь исполняется неукоснительно.
Прости за все, особенно за письма, которыми сознательно пытался оттолкнуть тебя. Не было другого выхода. Надеюсь теперь, спустя двадцать лет, не будет так страшно и больно читать главное: я не могу написать в конце этого послания «a presto, caro mio». Точно знаю, мы никогда не встретимся. Твоему бывшему мужу осталось жить лишь несколько часов.
А у тебя все должно быть отлично. И у тебя, и у Ники. Верю, я выпил чашу невезения — за всю семью — до дна. Может, у Ники даже есть брат или сестра? Хорошо бы, чтоб у девочки был отец, да не такой неудачник. Поцелуй Нику за меня, но ничего не говори, пусть она будет счастлива.
Ждут, чтобы привести в исполнение приговор. И это правильно.
Прости, любимая! Прощай!
Вечно твой.