А в глазах у исхудавшей псины
из алтайской дремлющей глуши
отражались смутные картины -
образы
иной,
чужой души.
Мне приснился лопоухий пёс.
Жил он у обходчика.
Качели
осенью держали детям ели
и клевал рябину пёстрый дрозд.
Стало зябко в доме,
я проснулся:
за окном был лес осенний гол.
Старый пёс из лета не вернулся:
может, умер...
Может быть, дошёл.
(2015)
ЛЮБОВЬ-ЗМЕЯ
Спит старый кот,
свернувшись возле штор,
чуть шевеля во сне своём усами.
И прячет тени длинный коридор
за полузатворёнными дверями.
Одна из тех ночных теней твоя –
растерянною призрачною цаплей.
Вот кот уснувший, вот окно, вот я,
а где хозяйка – не понять никак ей.
О, зеркала, привычно видеть вам,
как всякий раз остывшее итожа,
любовь-змея неспешно по утрам
на пол прихожей сбрасывает кожу
и уползает через дверь в рассвет
искать тепла чужих прикосновений.
Любовь-змея... Ей каждый раз вослед
беззвучно плачут брошенные тени.
(2011)
ЛЮДИ-ЧАСТНОСТИ
По случайной своей причастности
к одному из моих мгновений
входят в жизнь мою люди-частности
из ботинок, локтей и коленей.
Неразгаданные как в ребусе,
состоят эти странные личности
из единственной фразы в троллейбусе
и из запаха лука с яичницей.
Из усмешки, случайно брошенной,
из ухмылки, умело запрятанной,
из словесного мусора-крошева
с непременными связками-матами.
Отвернёшься – как будто спрячутся,
затаятся унылыми спинами,
но иные всё лезут нахраписто
за душой с разговорами длинными.
Эх, вы, шушера разномастная,
бубны-девочки да трефи-мальчики...
Знай, душа в моём теле зубастая:
вмиг откусит вам дерзкие пальчики!
Я тогда лишь срываю лейблы все,
что прилипли ко мне по оплошности,
когда езжу ночами в троллейбусе
и садятся в него люди-общности.
(2010)
М
МЕНЕСТРЕЛЬ
Когда Земля ещё лежала на слонах,
боясь упасть в межзвёздное пространство,
два принца молодых сражались на мечах
за сердце юной девы из Прованса.
Сходились их щиты, грифон клевал орла,
орёл когтями в щепы рвал грифона.
А над сраженьем
музыка плыла
с игривым пряным вкусом кардамона.
В пыли нездешних нот, незнатный и босой,
играл кудрявый юноша с улыбкой.
И чувственный узор он для принцессы той
ткал тонкою струною, словно ниткой.
Но вот окончен бой. Ещё в пылу борьбы
принц жадно выпивает чашу с элем.
И что же видит он? Сбежала от Судьбы
обещанная дева с менестрелем.
Нет больше ни коня, ни сбруи, ни седла
и выпала из рук его корона.
А над дорогой
музыка плыла
с игривым пряным вкусом кардамона.
Устроен странно мир. И объяснит мне кто
кому с любовью этот мир постелен?
Твой знатный титул – прах,
твой острый меч – ничто
перед струною звонкой менестреля
Земля с тех пор давно отправилась в полёт,
кружит в сиянье солнечного трона.
Но над Землёю
музыка плывёт
с игривым пряным вкусом кардамона.
(2010)
МЕТАЛСЯ МЯЧ
Не ведает стыда арбитр подлый.
Когда не дал пенальти он, чудило,
я чуть не подавился пивом с воблой.
А стадион скандировал:
– На мыло!
Соперник наш в отчаянном подкате
заплёл и въехал бутсою в коленце.
Жаль, никого из хавов на подхвате
не оказалось рядом с нападенцем.
Метался мяч, как брошеная баба:
то к одному, то от него – к другому.
А этот жлоб продажный,
эта жаба
не выписал и жёлтой костолому!
Судье такому нужно по сусалам!
Го-о-о-ол! Блин...
Деньги мне отдайте.
Сосед мой подавился водкой с салом:
судья-придурок свистнул об офсайте!
Гол отменил!!!
Соперник атакует.
Ну аут же! Ну аут же, патлатый!
Разуй глаза!!!
Ведь мяч за боковую
ушёл от их ноги
от волосатой!
Проход по флангу,