разливай, – сказал. –Чего ты ждешь?
Я спросил его,
налив до края
в треснувший от времени бокал:
– Что за Сплин? Фамилия такая?
Никогда подобных не встречал.
Пригубили мы в молчанье виски,
он ответил, глядя свысока:
– Сплин, приятель, это по-английски,
а по-русски осень и тоска...
(2008)
СТАРОСТЬ АМУРА
Это странное время – зима,
взгляд цепляет собою взгляд.
Бог любви ещё слишком мал
и стреляет во всех подряд.
Но научится, он – такой.
Будет в сердце бить, а не в глаз.
И однажды, уже весной,
он охотою выйдет на нас.
Будут стрелы его точны,
как бандитский удар под дых.
По весне эти боги сильны,
выбирают себе молодых.
Но не вечны его дела.
И у каждого есть свой срок.
Вот и осень дождём пришла,
подводить золотой итог.
Он ослаб от своих утех,
под глазами мешки висят.
Он охотится лишь на тех,
кому за и под пятьдесят.
Но и эта пора пройдет.
Жалок, слаб и почти смешон,
день последний сожмёт в кулак
и уйдёт на охоту он.
На закате дрожит рука,
скоро будет ему покой,
но последнего старика
он достанет своей стрелой.
(2013)
СТАРУШКИ
Пятиэтажка, лавка у подъезда.
В былые времена старушки тут,
собравшись, обсуждали чья невеста
ушла в декретный, не окончив институт,
кто в доме запил, кто купил обои,
кто загорел, как негр, в январе,
кто голышом морозною зимою
выходит обливаться во дворе.
Всё изменилось. И теперь всем миром,
забыв про ужин, телик и внучат,
сидят старушки по своим квартирам
и меж собою в твиттере ворчат.
(2011)
СТЕНЫ МОЕЙ ДУШИ
Шепчет мне порой из пустоты
чей-то голос тихий:
– Напиши,
как живёшь? О чём мечтаешь ты
в четырёх стенах своей души?
Как живу? На серой полосе...
Суета, дела, работа, дом.
И ремонт души своей, как все
я откладываю на потом.
Поучаю тело: не греши,
жизнь дана не только для утех.
В четырёх стенах своей души
я грехи скрываю ото всех...
Но над ней – прозрачный потолок,
ничего не спрятать мне уже,
видит всё усталый старый Бог,
что живет на верхнем этаже.
(2010)
СТРОГИЙ РЕЖИМ
Между собою держа расстоянье старательно,
в серых, бетонных, забрызганных грязью плащах
шли фонари и смотрели под ноги внимательно,
двух человек в завечерье осеннем ища.
На перекрестках оставлены были дозорные,
каждый с трехцветною бляхой, подтянут и бодр.
И тормозили машины, приказам покорные
возле столбов-светофоров на беглый досмотр.
Шумные двери скрипели в подъездах встревожено
и доносили о каждом, проникнувшем в дом.
Город за мной и тобою следил настороженно:
вдруг мы сбежали, чтоб встретиться где-то вдвоём.
Нет от судьбы нам на встречу, увы, дозволения.
Издан указ и заверен печатью декрет.
Суд состоялся
и вынес об этом решение:
строгий режим друг без друга на тысячу лет.
(2010)
СУХОГО КОРМА РИФМ
Сухого корма рифм не куплено у музы,
не кормлены стихи,
а в мыслях – суета.
И спят голодным сном глаголы да союзы
на белой простыне тетрадного листа.
Им видится дроттквет и дактиль с квидухаттом,
анапест и логаэд
в чудесном сытном сне.
Увы, на их беду, живу я небогато,
и этот знатный корм не по карману мне...
(2009)
Т
ТАНЦУЮЩАЯ ТЕНЬ
Ночной подъезд.
Скрип заспанной двери –
несмазанной, из рыжего металла –
она опять кого-то выпускала,
себя ворчливо, зло приотворив.
А мне теперь
не спится – хоть убей.
Ищу в оконном лунном заполночье
кто растворился в странном многоточье
неутоленных снов судьбы своей.
Но двор мой пуст.
И тихо дремлет дом,
под фонарями не гуляют тени,
мой старый двор без всяких изменений
лежит передо мною нагишом.
Хотя вон там –
левей, где таксофон,