Cнег бывает разный. Тяжелые слипающиеся хлопья, острые морозные иголочки, мелкие шарики– крупинки. Говорят, у северных народов несколько десятков слов, для каждого вида снега свое.
Счастливое сытое детство. Черная цигейковая шубка и темно-коричневые варежки с красной полоской у запястья. Снежинка тихонько ложится на варежку, ее удается рассмотреть до того, пока она не превратиться в капельку. Еще одна, с другим узором, еще и еще… Снег становится все гуще, густые хлопья облепляют шубку, шапку. Мама выходит из магазина с покупками:
– Пойдем скорее, нам еще ужин готовить.
– Мама, а почему снежинки такие красивые? А почему так недолго?
– Это цветы Снежной королевы, – улыбается мама, – и ты можешь их нарисовать или вырезать из бумаги.
Я пробую рисовать. На черной бумаге белой краской. Мама хвалит, говорит, что рисунок надо послать бабушке в письме, к Новому году. Я радуюсь. Но понимаю: Это совсем не снежинки. Это что-то вроде белых фигурных звездочек из бумаги, которые мы вырезаем всем классом, чтобы развесить на окнах к празднику. Толстые, немного лохматые, похожие на растрепанные астры. Или «снежки». На нитку нацепляют кусочки ваты, и украшают ими зал.
Cнежинки. Хрупкие, как воспоминание. Потому что воспоминания слишком часто далеки от того, что было на самом деле. А теперь нечасто удается посмотреть на снежинку. Спешка, все бегом. Но может быть, еще удастся.
4 января
Веточки яблонь в снегу похожи на хворост в сахарной пудре. Такое печенье. Яблони отец сам посадил во дворе пятиэтажки. Смеялся:
– Дачи мне мало…
Яблоки на них вырастают не каждый год, кислые, даже в шарлотку не годны. Но весной белая дымка, красиво.
Мы с сестрой тихонько режем салаты на кухне. Пахнет жаревом, мандаринами и чуть-чуть хвоей. Потому что на столе новогодний букет.
Сестра хвалится:
– Мы ездили в лесхоз за ветками, а потом дети из нашего кружка делали эти букеты. Подставки из глины с керамического завода по дешевке, свечки, сухие цветы, летом сами сушили, шишки. Желуди. И была у нас в музее новогодняя выставка. Многим понравилась. Елки настоящие жаль. А пластик китайский, пластик и есть. Теперь уже все икебаны эти раздали, пусть дети не только себе домой. Но и подарят знакомым, друзьям. Чтоб почувствовали радость дарить. А еще у нас выставка старых елочных игрушек. Можем пойти посмотреть, если ты останешься подольше. Я и наши туда унесла.
– А отец не ворчал? Мол, о матери память…
– Да я ему не сказала. Мы их с антресоли уж сколько лет не доставали. Что память? Мать и так каждый день вспоминаем, что делала, да что говорила. Знаешь, мне иногда жутко от того, что вещи настолько живучее людей. Музей вот… а дома… Да хоть стол этот… Как представлю себе, что мать на нем так же, как мы сейчас, салат резала….
Сестра вздохнула. И взяла новую картофелину…
Тишина… До нового года времени еще порядком. И все вроде бы как всегда. Я здесь, с родными. Каждый Новый год приезжаю уже много-много лет. Давно, когда еще студенткой была, случалось встречать новый год в компании друзей. А теперь как-то привыкла. Когда-то, во времена всяческих дефицитов, чувствовала себя Дедом Морозом, привозила апельсины-мандарины, конфеты-деликатесы. Теперь везде все одинаково. Везу подарки просто по инерции. Нынче отцу коньяк и навороченный чай, сестре серьги золотые, и деньги в конверте. Зарплату подняли в последние пару лет. Почему деньги? Хочется, чтоб сестра приоделась, она музейный работник, экскурсии водит. А я ничего не понимаю в тряпках этих. Сестра ворчит, говорит: – Ну зачем ты опять? Нам хватает, овощи-фрукты свои с дачи.
Но вижу, что она рада. Отец по старинке не любит, как он выражается «мотовства». Ему вечно для дачи что-то надо. То навоз, то удобрение, то забор подновить.
Тихо. Ножи по доскам отстучали. Все готово. Можно на стол накрывать. И чего-то все-таки не хватает. Да… детского смеха, возни. Каждый год к нам на праздник являлись отцовы друзья, с внуками. Сестра отлично их развлекала, загадки, игры.
– А что, мы нынче втроем?
– Да, – роняет сестра, – тетя Лиза проболела, надо ей завтра пирожков отнести. К Ивановым сын приехал с новой женой. Развелись они с Ленкой, я тебе не говорила? Остальные тоже как-то кто у себя, кто в гости к детям поехали.
Иногда с сестрой у нас бывает синхронность. Вот и теперь, кажется, мы вместе подумали, что могли бы уже подарить отцу внуков. И был бы детский смех, и подарки под елкой.
Сестра еще раз оглядывает нарядные тарелки, зачем-то поправляет веточку петрушки: