25 мая
Приехали студенты, мальчик и три девочки. Надо всех обеспечить работой, местом, дать посильное и нескучное задание. Аспирант в этом году на выданье. Последние метры до диссертации. Деньги пришли по гранту тратить надо. Комиссия СЭС, какая-то анкета из Академии. Время сжирается со скоростью невероятной. И слава богу. Не до глупых мыслей. На выходные еду к своим. Посевная, однако. Но сестра молчит, не спрашивает ничего. Молчу и я… Все равно лучше и ближе ее у меня нет никого и не будет. Она чистая. Даже не знаю, как она сохранила эту чистоту. Она моложе и красивее.
А с Алеком не вижусь. В будни не до того, а в выходные лучше моим на даче помочь. Перебрасываюсь с ним рукописью статьи по мылу. И хорошо идет, ничего не отвлекает. Еще чуть-чуть и в редакцию.
2 июля
Лето бежит. Жара сменяется дождями. Студенты еще не уехали. И вдруг узнаю, что Дед тяжело болен. Ушел со всех постов. Надо же, Алек мне даже ничего не сказал. Но и не виделись мы уже с той самой ссоры. Звоню.
–Ника, ты? Знаешь, можно зайду к тебе сегодня, кое-что надо обсудить.
Сидим на кухне пьем чай. Друг на друга не смотрим.
–Ну ты знаешь, Ник… Дед болен серьезно… и возраст… Эх, не успел я докторскую… Теперь завлабом паучиха будет, Анна Петровна. Мне с ней не сработаться. Дурра..
Я молчу… Жду…
– Написал десятка два писем. Одно предложение очень даже неплохое. С сентября.
–Значит, в Штаты снова…
– Да… Послушай, Ник, а ты… Почему бы тебе тоже… Я бы помог место найти…
– Смеешься? В 43 постдоком? На дядю вкалывать? Нет… Я опоздала. Мне лучше тут. И мои аспиранты, и мои сотрудники, и моя свобода. Денег мало, но никто и не пытается решать за меня, куда ж нам плыть.
– Но там возможности.
– Брось. Это у тебя. Ты моложе. А мне только на фирму, деньги зашибать. Нет… куда мне ехать.
И молчу про то, что отец и сестра, потому что у него мать. И жду, когда он соберется и уйдет. Потому что я не из железобетона, и заниматься любовью не катит, зная, что это в последний-предпоследний раз.
– Ладно, ты думай… Надумаешь чего, звони. Пойду…
Уходит. И мне все-таки обидно, что не коснулся ни разу.
12 сентября
Алек уехал. Простились по телефону. И я, сволочь такая, даже не предложила присматривать за его матерью. А впрочем, она еще крепкая и всех нас переживет.
Вчера была у своих. Сестра в первый раз спросила, будто невзначай, почему мой приятель больше не приезжал.
– А он в Штаты уехал. Надолго. Может, насовсем.
Сестра только вздохнула.
Я шла по узким улочкам к автовокзалу. По ковру из яблок. Уродилось много, на вкус так себе, но запах… А в рюкзаке шикарная антоновка из сада. А в руке пакет, там в пластиковой бутылке, упакованная по последнему слову, белая роза. Почти бутон. Сестра срезала ее и велела увезти с собой. И я ее понимаю…
Это мое и только мое.
Алек уехал. Дай бог ему…
Наука едина. Каждый из нас вплетает ниточку в ее огромный ковер. А я остаюсь. Открывать форточку для молодых, держать удар, выполнять долг перед старым учителем, который отдал в мои руки дело жизни и надеется, что я удержу.
20 сентября
На темной поверхности стола белые лепестки, смятыми тряпочками. Роза осыпалась, сперва распустившись, как невеста, стояла долго, а теперь остались золотые тычинки. Не хочу пока ее убирать. Розы из цветочных магазинов, пропитанные какими-то сохраняющими составами, не осыпаются, они иногда вешают головы, а иногда так и остаются с высоко поднятыми цветками и высыхают. Получается гербарий. Помню, в детстве нужно было делать для школы гербарии, и в книжке-пособии разъяснялось, как заcушить эти цветы под толщей песка.
А ведь мне подарена удивительная удача. Алек уехал. Я не буду стареть у него на глазах. Мы еще будем переписываться, потому что скоро придет статья с рецензией. Может быть, и дальше иногда будем перекидываться письмами. Короткими. Иногда я буду просить совета по каким-нибудь научным вопросам. Удачи и тебе, Алек.
2009-2010 гг