А мне моей доли ответственности выше крыши. Женщины, семь душ, два мужика моих лет. Каждый со своим норовом, амбиций – море. А некоторые еще придут и спросят: – А как вы считаете, этот эксперимент получится? А где гарантия, что этот подход себя оправдает?
По десять раз на дню приходится говорить «Луна твердая». (Есть такой анекдот про Королева, когда решали, каким должен быть спутник для Луны, с расчетом, что он утонет в пыли, или с тем расчетом, что поверхность выдержит. Отец космонавтики заявил, что Луна твердая. Просто так, чтобы уложиться в сроки. Он понимал, что в данном случае риска для людей нет, а ответ на вопрос может быть получен только экспериментально.)
Вот и я говорю с оптимизмом:
– Да все получится! Обязательно! А если не получится, что-нибудь другое придумаем.
Слава богу, у нас уровень ответственности не такой, как скажем, в медицине, где речь идет о жизни и смерти. Хотя, во многих случаях, в медицине идет эксперимент. И лекарство может оказаться непереносимым именно для этого пациента, и сочетание заболеваний может потребовать нестандартного подхода. Но без риска нет движения вперед. В общем, мера ответственности у меня ровно такая, какую мой организм способен нести. И даже этой, ответственности за работу маленького коллектива многовато мне. В душе я – кустарь одиночка без мотора. Но так сложилось. Мой старый учитель ни на кого не мог оставить лабу. Все, кто моих лет, уехали, когда перестройка ударила по науке. Кто-то должен держать уровень. Открывать для молодых форточку в мир науки. И ждать – вдруг из молодежи, которая все-таки приходит, не пугаясь наших проблем с оборудованием, реактивами, – вырастет тот или та, кто продолжит. Еще есть время, еще на пенсию не завтра. Еще я могу нести свой малый груз…
А с Алеком… хотелось бы… ни за что не отвечать. Пусть он, если ему хочется… Пусть все идет как идет…
И пусть неизвестность… Именно она меня и заводит. На работе – уж точно. За что я ее, свою работу люблю… – за то, что всякий раз, планируя эксперимент, не знаешь ответа, потому что хотя иногда удается угадать, куда чаще природа дарит неожиданность…
Пусть… Не знаю, да и не спешу узнать, чего хочет Алек…Пусть… Не те годы, не то время, чтобы мечтать о «романтике», но…
И дело не в том, что меня одолело одиночество. Его, одиночество, в какой-то степени люблю. На работе целый день с людьми, то один вопрос, то другой. И не только рабочие. Сотрудница заболела – нужно посмотреть в сети, какие лекарства, все рассказать, врачи часто ленятся это делать, или у них время ограничено, или привыкли, что пациент должен выполнять, не рассуждая. Кому-то надо отпроситься понянчить внука, кому-то срочно помочь связаться с коллегами в столице, по пять штук разных отчетов в конце года, переписка с редакциями… С аспирантами надо разговаривать, подробно и тщательно, чтоб учились самостоятельно планировать, мыслишь пошире. За день иной раз наговоришься так, что в горле сохнет, и в голове каша от разнородных потоков информации. Но я люблю свою работу, хотя и понимаю, что уровень моей успешности средний. Мне никогда не печататься в Nature, не блистать на международных конгрессах. Но в своей узкой области знаю все, что известно современной науке, и льщу себя надеждой, что наши работы – там, по крайней мере – востребованы (потому что приходят запросы, потому что цитируют и приглашают в рецензенты и тематические сборники). Это там. А у нас мы одни по нашей теме.
Вот. Начала про лямур, а опять за науку. Да… что же меня тормозит…
Не хочется быть смешной… Каждый раз кажется, что я смешная. Впрочем, человек в сексе чаще всего смешон. Наверное, у меня все-таки что-то не так с гормонами. Порно не возбуждает, а чисто поржать… Поэтому и не смотрю… Эти пых-пых, эти стоны, эти … в общем ржунемагу…
И это при том, что там молодые тела в основном…Можно себе представить, как смешны мы…Не скульптура Родена, однозначно…
21 декабря
Посмотри – на моей ладони…
впрочем, оно все равно невидимое, невесомое, без запаха и вкуса,
неподвижное, остается на месте как клубника безусая
(а усатой – сладко уползать с грядки маленькими розетками,
пока рачительный хозяин не обрежет)
но все-таки – посмотри… вдруг ты умеешь видеть сердцем…
оно – для тебя
23 декабря
Когда вы в последний раз видели снежинку? Не на открытке, не в рекламе, не на фантике от конфеты. Настоящую. Такую маленькую, хрупкую, пусть не совсем целую, с обломанным лучом?