В кругу семей, в пирах счастливых
Я гость печальный и чужой,
Вдали друзей вольнолюбивых
Теснимый хладною толпой.
Певец любви, опальный странник,
Забыв и лиру и покой,
Лечу за милою мечтой.
Где ж отдохну, младой изгнанник,
Забуду горесть и любовь
И сердца пыл неосторожный,
Забуду посох свой дорожный
И равнодушен буду вновь?..
А вы, товарищи младые,
Друзья, готовьте шумный пир,
Готовьте чаши круговые,
Венки цветов и гимны лир.
(стр. 122)
В черновой рукописи озаглавлено «Гречанке» и вместо последнего четверостишия читается:
Я помнить буду, друг любимый,
В уединенной тьме ночей
Твой поцелуй неутолимый
И жар томительных очей.
(стр. 166)
После стиха «Я сяду близ тебя печальный и немой» в черновике зачеркнуты недоработанные стихи:
Лампада бледная твой хладный труп осветит.
Мой взор ................. движенья не заметит
______
Не поразит судьбы коварная измена.
Коснусь я хладных ног — себе их на колена
и т. д.
Разговор книгопродавца с поэтом
(стр. 188)
В рукописи после стиха «Старушки чудное преданье» (стр. 189):
Меня не знал в то время свет,
Но мне внимала вся природа,
Воистину я был поэт,
Ио для себя, не для народа.
После стиха «Искал вниманья красоты» (стр. 191):
Мои слова, мои напевы
Коварной силой иногда
Смирить умели в сердце девы
Волненье сладкого стыда.
После стиха «Боготворить не устыдился» (стр. 192):
Ах лира, лира! что же ты
Мое безумство разгласила?
Ах, если б Лета поглотила
Мои летучие листы
И память мертвой красоты
Сокрыла темная могила!..
После стиха «Судьбою так уж решено» (стр. 193):
С кем поделюсь я вдохновеньем?
Одна была… пред ней одной
Дышал я дивным упоеньем
Любви поэзии святой.
Там, там, где тень, где лист чудесный,
Где льются вечные струи,
Я находил язык небесный,
Сгорая жаждою любви…
В первом издании к стихотворению было сделано примечание:
Заметим, для щекотливых блюстителей приличий, что Книгопродавец и Поэт оба лица вымышленные. Похвалы первого ничто иное, как светская вежливость, притворство, необходимое в разговоре, если не в журнале.
(стр. 195)
В рукописи после стиха «Там угасал Наполеон» (стр. 196) имеются следующие строфы, не вошедшие в печатный текст:
Печальный остров заточенья
Без злобы путник посетит,
Святое слово примиренья
За нас на камне начертит.
Он искупил меча стяжанья
И зло воинственных чудес
Тоской, томлением изгнанья
Под сенью душной тех небес.
Там, устремив на волны очи,
Воспоминал он прежних дней
Пожар и ужас полуночи,
Кровавый прах и стук мечей.