И столь же двойственный характер носит самый тон его мемуаров. Стремясь восстановить свою подлинную роль в литературной жизни, Катенин преувеличивал ее. Отсюда снисходительно покровительственный тон его рассказа о Пушкине, поза наставника, каким он был для Пушкина лишь отчасти и недолго — в 1818–1819 гг. И в то же время за этими интонациями ощущается симпатия и привязанность к Пушкину, благодарность за память и поддержку, — а из порицаний и оговорок вырисовывается облик первого из русских литераторов.
При этой субъективности, с фактической стороны мемуары совершенно точны (Катенин обладал необыкновенной памятью). Однако они умалчивают о многом. Политически неблагонадежный, фрондирующий в своей фактической ссылке, Катенин в 1852 г. мог лишь намекать на политический характер его полемики с Пушкиным о «Старой были» или на пропуски в «Онегине», о чем он скупо рассказал в 1853 г. в письме к Анненкову, сообщив уникальные сведения по творческой истории VII главы пушкинского романа.
Воспоминания составлялись по просьбе П. В. Анненкова и закончены 9 апреля 1852 г. Впервые опубликованы в отрывках в изд.: Анненков, с. 44, 55–57, 67, 288. Полностью: «Воспоминания П. А. Катенина о Пушкине». Вступительная статья и примечания Ю. Оксмана. — ЛН, т. 16–18.
Воспоминания о Пушкине (Стр. 183). ЛН, т. 16–18, с. 619–656.
Александра Михайловна Каратыгина (урожд. Колосова, 1802–1880) — актриса, жена трагика В. А. Каратыгина; как и ее муж, театральная ученица Катенина. Известность ей принесли роли в трагедии и «высокой комедии»; в 1819 — начале 1820-х гг. она считалась соперницей великой трагической актрисы Е. С. Семеновой. На сцене, как и в жизни, Каратыгина принадлежала к элите, актерской «аристократии». Пережив недолгую полосу увлечения ее игрой, Пушкин уже в 1819 г. становится приверженцем «партии Семеновой» (см. «Мои замечания о русском театре», 1819). Отчасти этим вызвана его резкая эпиграмма на Колосову; в дальнейшем, заглаживая конфликт, Пушкин пишет ей из ссылки подчеркнуто комплиментарные стихи. Сложность отношений Пушкина с Катениным в известной мере сказалась и в общении его с Каратыгиной. В ее воспоминаниях о Пушкине, очень ценных по бытовому и историко-театральному материалу и отличающихся несомненными литературными достоинствами, эта принципиальная сторона отношений не отразилась. Между тем вряд ли она была вовсе не известна мемуаристке, поддерживавшей постоянную связь и переписку с Катениным. По-видимому, историю своего знакомства с Пушкиным она несколько идеализирует. Не упоминает она и о резко критических отзывах о творчестве Пушкина В. А. Каратыгина, в которых он, несомненно, является «эхом Катенина». См. заметку Ю. Г. Оксмана «Пушкин и А. М. Колосова» (П. А. Каратыгин. Записки, т. II. Л., 1930, с. 310–322).
Воспоминания Каратыгиной написаны, согласно авторской помете, в Петербурге в 1879 г. Непосредственным поводом для написания послужила публикация в 1879 г. П. П. Каратыгиным, племянником актрисы, эпиграммы Пушкина (PC, 1879, № 6, с. 380), сообщенной ему самой же Каратыгиной. Впервые воспоминания опубликованы PC, 1880, № 7, с. 565–574.
Мое знакомство с А. С. Пушкиным (Стр. 196). П. А. Каратыгин. Записки. Новое издание по рукописи под редакцией Б. В. Казанского, при участии Ю. А. Нелидова, Ю. Г. Оксмана и Н. С. Цемша. Т. II. Л., «Academia», 1930, с. 268–288.
Федор Николаевич Глинка (1786–1880) — поэт, один из руководителей умеренного крыла Союза Благоденствия, после 1825 г. сосланный в Петрозаводск, а затем в Тверь. Председатель Вольного общества любителей российской словесности. Его личная связь с Пушкиным охватывает 1818–1820-е гг.; под его воздействием возникли некоторые литературно-общественные выступления Пушкина, близкие программе декабристов («Ответ на вызов написать стихи…», 1819). Близкий служебно и лично генералу Милорадовичу, петербургскому генерал-губернатору, ведавшему и политическим сыском, Глинка умел воспользоваться своим положением в интересах Союза Благоденствия, в частности, отводя от его членов правительственные репрессии. Он употребил свое влияние и для облегчения положения Пушкина в 1820 г., о чем рассказал в своих мемуарах. Не безусловно принимая поэзию Глинки, Пушкин высоко ценил его гражданскую позицию. Это сказалось в его послании Глинке «Когда средь оргий жизни шумной…», присланном из ссылки в 1820 г. После 1820 г. встречи Пушкина со ссыльным Глинкой случайны. Воспоминания его о Пушкине, весьма существенные как источник по истории общественного движения, были сообщены им в письме П. И. Бартеневу в 1866 году; в следующем письме, от 12 апреля 1866 года, Глинка писал Бартеневу: «По желанию вашему, я объяснил вам дело о Пушкине как оно было и почему рассказанное мною может объяснить содержание того прекрасного (стихи изумительно прелестные!) послания, которое адресовал ко мне Пушкин после своего остракизма». Отказываясь от печатных полемик по поводу деталей своего рассказа, Глинка далее настаивал на его точности: «Я писал и написал не то, что разошлось слухами, догадками и пересказами; а то, что видел и осязал. При этом я, как вам уже сказал, из желания ответить вам скорее, писал скоропись и просто, не успевая придать изложению никакой художественной отделки» (ЦГАЛИ, ф. 46, оп. 1, № 558, лл. 6–6 об.). Свод материалов о Пушкине и Глинке см.: Письма IV, с. 384.