-Ты знаешь, он обещал заняться организацией похорон! Молодец какой! Ведь у Агнессы никого нет. Мать в прошлом году умерла…
-Это мы с тобой виноваты, - зашептала Оля, держа у лба грелку со льдом, - подруги называется, бросили ее одну. Вот и результат. Спилась полностью. Крыша и поехала.
-Как же ей не поехать-то, - усмехнулась Алимова. – Как Корецкий пришел, наша Зоенька, стерва местного масштаба, ему все про всех рассказала, и про Агнессу, что она запойная. Он и решил ее, того, уволить.
-Не может быть! Он ничего про увольнения не говорил. Наоборот, мне показалось, что они с Агнессой даже на короткой ноге…
-Да, откуда? Ты же знаешь нашу Зою, змею подколодную! Бедная Агнесса! Первый муж – козел, бросил ее беременной, она пошла и сделала аборт. В отместку. Потом снималась, мелькала на вторых ролях. Второй муж – наш бывший помреж, ее сюда пристроил. Год прожили, он Любу встретил, ушел. Вот тут Агнесса попивать стала. Путалась то с одним, то с другим. Отомстить хотела. А результат какой? Роли давать перестали, так по мелочам, терпели ее. Она же все это чувствовала. Бедная Агнесса.
Коньяк и лед начинал действовать, Ольга погружалась в сон.
Глава 13
На следующий день в театре были похороны. Агнессу хоронили в закрытом гробу. В фойе стояла большая фотография красивой молодой Агнии Гринько. Была небольшая гражданская панихида, затем автобусы, и опять кладбище, венки, поминки в каком-то подозрительном кафе.
Ольга была в черном, почти вечернем платье и шляпе. Стараясь скрыть свое состояние, она посетила салон красоты и надела на себя дорогие побрякушки. Выглядела она идеально, так, что никто бы не сказал, что она уже десять дней сидит на одном коньяке и три дня назад схоронила отца.
-Оленька! Как ты? – спросил бесшумно подкравшийся сзади Корецкий.
-Все хорошо, Евгений Михайлович. Спасибо Вам за помощь. Я просто не знаю, как Вас отблагодарить. Вы все так хорошо организовали с похоронами отца. А тут… опять похороны.
-Это жизнь, Оленька. Наша жизнь. Полоска черная. Полоска белая.
-Что-то у меня черная полоска стала не полоской, а целым забором.
-Все будет хорошо. Я обещаю. Кстати, нам нужно поговорить. О репертуаре, о том, что ты будешь играть.
-А мы перешли на «ты»? – спросила Оля.
-Уже давно, - прошептал шеф и поцеловал ей руку. Коллеги, затаив дыхание, следили за ними, дожевывая поминальные пирожки с курагой. У Ольги опять начинало темнеть в глазах. Голова кружилась, а высокие каблуки были готовы уронить хозяйку при малейшем удобном случае.
-Тогда поедем сейчас. Тут душно, - пробормотала Ольга и, с трудом удерживая свое тело в равновесии, побрела к выходу.
В дверях ее догнал шеф.
-Ты забыла сумочку. Едем в театр. Я покажу тебе все!
В фойе театра их встретила фотография улыбающейся Агнессы. Ольгу ужасно тошнило, но она решила терпеть все до конца. Нельзя так долго пользоваться расположением шефа. Довольный Корецкий разложил перед ней какие-то бумажки, наброски и фотографии и стал подробно рассказывать о своих грандиозных планах по обновлению репертуара.
В целом, его рассказ сводился к следующему. Необходимо пригласить на сезон нескольких отечественных звезд и кого-нибудь из-за рубежа. Сделать упор на рекламу. В репертуаре должна быть классика плюс что-нибудь типа театра парадокса и, конечно, современное.
-Тут мне попалась пьеска одного француза «Танцующая Саломея», почитай на досуге. Недурственно. Пригласим Сару Семеш из Израиля на роль мамаши, а тебе, моя дорогая – лучшая роль – Саломеи. Я уже представляю декорации. Знаешь Бердслея? Одри Бердслей. Начало двадцатого века.
-Да, конечно. Такая изысканная английская графика.
-Песок, камень и Бердслей. Фантастический пейзаж Израиля. Народ повалит к нам.
Ольга почувствовала ужасную жажду. На столе стояла початая бутылка минералки.