Благодаря связям отца ее стали снимать в сериалах и даже в кинофильмах, но в эпизодических ролях. Однако основное место работы был, конечно, театр. Павел Федорович Рудаков, ее учитель и наставник, любил повторять ей: «Снимайся или умри» или «Играй или умри». Словом, она, как и все ее коллеги, жила в погоне за ролью, призрачной чужой жизнью, цветами, поклонниками, ресторанами, дорогими бутиками, салонами красоты, сплетнями шоу-бизнеса, сигаретами и не только... Она уже как два месяца пристрастилась к зелью. Курила и нюхала. Уколы боялась, хотя Алимова предлагала. Но что-то удерживало ее. Какой-то стыд или вина перед отцом.
«Следующая остановка «Онкоцентр», - захрипел динамик. Серое высотное здание выплыло из туманной стены дождя. Ольга судорожно схватилась за зонт. Она представила себе этот длинный серый коридор, безжизненные лица, лысые от химии головы молоденьких мальчиков и одетые в парики и косыночки головки девушек. Она боялась встречаться с ними глазами. Те, двое, кто с ним лежал в первый раз, уже умерли. Отец держался из последних сил.
-Привет, папа! Как ты?
-Привет, Оленька! Ты вся промокла? Там ливень?
-Все нормально. Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь?
-Да что я? Кушаю через силу, пока встаю, но с трудом. Все как обычно. Надоел я тебе, просто обуза.
-Ну, что ты опять за старое! Вот, это тебе – икра, апельсины, шоколадки для медсестер.
-Спасибо. Тут кормят неплохо. Грех жаловаться.
Бритый дяденька в очках с соседней койки добавил:
-Как на убой кормят, это уж точно.
Ольга с тревогой смотрела на отца. Хоть он и хорохорился, но выглядел очень плохо. Прозрачно-голубая кожа, впалые щеки, отекшие ноги, одышка.
-Папа, какой у тебя гемоглобин?
-Да темнят они все. Не говорят. Ты сходи сама на разведку.
Оля, едва сдерживая слезы, выбежала из палаты. Зеркальце и пудреница быстро привели ее в чувство. В ординаторской кроме какой-то молоденькой студентки никого не было. Заведующий отделением тоже отсутствовал, впрочем, как всегда. Ольга металась по отделению, пока не нашла лечащего доктора – Галину Степановну.
-Скажите, как он?
-Плохо. Мы уже пять инфузий сделали, а гемоглобин не поднимается. Еще две или три сделаем, больше не имеем права. Готовьтесь к худшему. Извините, у меня много тяжелых поступает.
Ольга сунула в ее карман заранее заготовленный конверт с купюрами. Галина Степановна быстро пошла по серому коридору, оставив после себя запах каких-то невыносимо сладких духов. Ольге хотелось закричать, что она и так это знает и уже два месяца живет в этом ожидании благодаря им, этим правдивым врачам, которые ничего не умеют и не могут, кроме этих слов: «готовьтесь к худшему».
-Все нормально, папа, - выжимая улыбку, сказала Оля, - гемоглобин поднимается. Скоро заберу тебя домой.
-Вот и славно. Хочу тебя познакомить, Оленька, с моим коллегой по несчастью. Это архимандрит Павел.
В углу на кровати сидел седовласый маленький старичок и кротко улыбался.
-Он из области, из Пятиизбянки. Там монастырь восстанавливают, который коммунисты разгромили. Удивительный человек. Если б не болезнь моя, ушел бы к нему в монастырь. Ты ему пожертвуй денежки, а то я тут без денег совсем, дома верну тебе.
-Да, конечно, - пробормотала Ольга, подавая отцу свой кошелек. Она поздоровалась и стала вынимать из тумбочки отца грязные вещи и ненужную посуду.
Отец пожертвовал архимандриту все, что нашел в бумажнике дочери. Он знал, денег у нее хватает.
-Оленька, как бы мне хотелось, чтобы ты с ним побеседовала. Представляешь, он, когда в монахи решил уйти, чуть здоровьем не поплатился. Его отец, председатель колхоза, решил ему хребет сломать, чтобы ходить не мог, лишь бы сын в монастырь не ушел. Так он убежал!
-Папа, давай не сейчас. У меня репетиция. Потом. Давай завтра. Я заберу машину. Главное, ты держись. Вкусненькое купить?