-Думаю, горячиться не стоит, - взяв супругу под локоть, сказал Семен.
-Ты что, испугался? Он же им продал тайну государственной важности. И, может, еще что-нибудь продаст. Нас чуть не угробил, ее… А про Аллу ты не забыл?
-Вот про Аллу-то я и помню. Постоянно. Она мне уже снится, - сказал раздраженно Семен. – Ой, делай, что хочешь!
Ольга позвонила и, кратко объяснив ситуацию, пошла на кухню варить на всех кофе. Это оказалось совсем не лишним, потому что Анастасия Ермолова была очень бледной, хотя пыталась держаться из последних сил.
Через час приехал полковник и два помощника.
Ольга познакомила всех и вдруг спросила:
-Кстати, а какое сегодня число?
-Шестнадцатое сентября.
-Сегодня в восемь вечера – премьера. Через два часа. Этого нельзя допустить!
-Чего?
-Казни… Впрочем, вы тут беседуйте, а мы с Настей на кухне посидим, Насте нужен сейчас шоколад. Идем!
-Хорошо, - покорно сказала балерина, перевязанная простынями, и представительницы прекрасного пола и таких же прекрасных профессий переместились на кухню.
На кухне Ольга усадила Настю поудобнее и объяснила сюжет спектакля.
-Мы им помешаем. И Корецкого проучим. А то уж слишком зарвался этот господин.
-У вас что, был с Женей роман?
-Нет. Все было сымитировано под роман. Основная цель – не я, а сокровища моей квартиры. Ведь это я живу теперь в той самой квартире. Ему нужно было получить доступ к квартире. Наверное, женившись на мне… он предполагал добыть сокровища. Отправил бы меня в санаторий какой-нибудь или на гастроли. Но не вышло. Тогда он решил просто меня укокошить.
-А я-то ему зачем?
-Вы все знаете. О письмах, о тетради. Пейте чай. У вас шоколад есть?
-Да. В холодильнике.
-Сейчас посмотрю. Ага. Немецкий. Очень вкусный. Я такой тоже люблю. Ешьте и побольше. Сегодня два трупа оживут. Мы же забыли, что Евгений Михайлович – режиссер. Он ставит свои пьесы не только на сцене, но и в жизни. Такие странные, вычурные пьесы. Но мы внесем в них свои корректировки.
И Ольга тоном профессиональной заговорщицы начала излагать свой план. Он сводился к внезапному появлению Ольги и Анастасии на сцене сразу после танца Саломеи с экспромтным текстом о том, что танец плох, что можно станцевать и лучше, чтобы пьеса не пошла дальше по заданному сценарию, а свернула, куда получится.
-Мы же сорвем премьеру. Он нам это никогда не простит.
-А то, что он вас пытался убить! А меня и Семена! А убитая Алла! Это что? Не простит! И потом, мы для него – уже трупы. Привидения. Нам можно все. Даже сорвать пьесу. Два привидения сорвали пьесу.
-Может, не стоит?
-Стоит. Пьеса плохая. Она - вся шиворот-навыворот. Иродиада в ней – просто сама невинность, а Саломея – просто царевна Лебедь. Ирод – главный герой. Брр! Вы знаете, что по приказу его отца были убиты около 14 тысяч младенцев в Вифлееме. И вот. Прошло две тысячи лет, и мы сделали из них героев. Мне стыдно, что я все это репетировала.
-И все же, это будет такой удар! Женя очень честолюбив.
-Да. Догадываюсь. Если бы не это честолюбие, то я думаю, он убил бы меня еще летом. А так, надеялся жениться на бывшей жене олигарха, поставить спектакль с моим участием и потом без проблем заполучить сокровища.
-Что же это за сокровища?
-Думаю, немалые, если он на все это пошел. Так вы согласны помочь мне?
-Хорошо, - сказала Настя после некоторых раздумий.
-Тогда пойдем, поговорим об этом с органами.
Полковник Горенко внимательно выслушал двух служительниц Мельпомены и покачал головой.
-Это опасно. Он сразу все поймет и постарается покинуть зал. Или еще что-нибудь выкинет. Вы лучше уж сидите, дамочки, дома. Мы сами разберемся.
-Конечно, - разом заговорили Семен и Игорь, - куда вам еще надо?