— Нужно ей помочь. — Би считала, что оставлять ее одну в кустах не совсем удобно.
— Пусть ей поможет кто-нибудь другой, — остановила ее Бет.
— Ты эгоистка.
— В отношении всего, что касается тебя.
Бет и Би задержали друг на друге взгляд. Любой сторонний наблюдатель задумался бы над вопросом, отчего это молодая женщина так и сияет счастьем, а пожилая так и светится умиротворенностью и спокойствием. И любой сторонний наблюдатель пришел бы к заключению, что эти женщины любят друг друга. Конечно, если этим сторонним наблюдателем не была Бриджит.
— Что это у тебя такое лицо? Опять желудок тебя подводит? — спросила она Бет, умудряясь сделать так, чтобы даже ее предположения прозвучали как обвинения. — Ох, ох, — наморщилась она, сгибая свои затекшие колени, чтобы присесть к ним на траву. — Как вам кажется, можно было бы нам предоставить места, соответствующие нашему возрасту?
— Да, к нам, скрюченным старушкам, нужно проявлять побольше внимания.
— Би! — Судя по всему, Бет терпеть не могла, когда так разговаривали, пусть и в шутку.
— Ну, до такого я еще не дошла, — возразила Бриджит. — Мне приятно думать, что во мне еще есть какая-то жизнь. Сегодня утром я даже записалась на курсы эсперанто.
Она хмуро посмотрела на куст.
— Что это там делает Бернард? Похоже, он сражается с этим кустом. О Боже! — Бриджит с удивлением обнаружила, что из куста вдруг появилась Саша. — Наверно, они тренируются, чтобы показать всем фокус. Смотрите, Саша притворяется, что ее ноги совсем ослабли. — По теории Бриджит, шикарные люди не бывают пьяными. — Приятно видеть, что они так дружны. Наверно, она устала больше, чем этот Бернард.
Это был именно тот момент, когда Саша пыталась объясниться с Бернардом, а он тащил ее через лужайку.
— Мне всегда казалось, что ты идиот, — признавалась она, пачкая слюной его грудь, — но теперь я изменила о тебе свое мнение.
— Хорошо. Хорошо.
На то, чтобы поддерживать Сашу в вертикальном положении, уходило столько энергии, что Бернард больше ни о чем не мог думать.
— Очень мило с твоей стороны, — автоматически повторял он, направляя ее в сторону кресла.
— Не оставляй меня! — взмолилась Саша.
— Гм… Хорошо.
Бернард не горел желанием оставаться с Сашей, но ничего другого ему не оставалось.
— О, Бернард! — вздыхала, глядя на него, Саша, а ее тайному эротическому очарованию слегка мешали, с одной стороны, размазанная по лицу тушь, и с другой стороны — налипшая на него трава.
Аден и Генри искали Иви и, в конце концов, обнаружили ее на кухне.
— Этому старику нужно попить, — Аден указал на Генри, — а вот этого нужно поцеловать.
На себя он не успел показать, так как Иви уже сжимала его в своих объятиях.
— Давай отправим всех по домам, — предложила Иви, шепча ему прямо в ухо, — и будем целоваться и обниматься, пока не взойдет солнце.
— Какая милая идея, так прекрасно изложена, но не думаю, что она осуществима.
— Ну и ладно. Тогда остается дожидаться, пока они сами разойдутся.
Они стали целоваться снова, тела их сплетались, как плющ вокруг каменной колонны. Громкое завывание, раздавшееся снизу, напомнило им, что они не одни.
— Генриии! — Иви покрыла старую морду поцелуями и налила в миску воды.
— Слушай! — Аден поставил ее на ноги. Посмотрел на нее серьезно. По-доброму, но серьезно. Отстранил ее на расстояние вытянутой руки. — Послушай меня внимательно. Я повторяю это еще раз. Я не Генри.
— Конечно же, нет! Ты абсолютно другого цвета. И уши у тебя не висячие. Я никогда не видела тебя в кожаном ошейнике, и у тебя изо рта не пахнет собачьими консервами.
Иви попыталась опять обвить его руками, но Аден отстранился.
— Я хочу сказать, что ты никогда не будешь делать попыток обращаться со мной, как с Генри. Проделывать со мной те же фокусы, играть со мной в те же игры. Близость — это союз двух честных людей, в котором они партнеры. — Аден слегка потряс Иви, чтобы она стояла спокойно. — Ты это поняла? И никаких поспешных теорий. Никакой посторонней помощи. Только я и ты. И ни один из нас — не хозяин. Согласна?
— Согласна.
— Хорошо. И еще одна вещь. — Аден произнес серьезно: — Будет очень весело.
Тут он заключил ее в свои объятия и сжал с силой.
И даже когда его объятия ослабли, Иви все твердила сама себе: никаких игр, никакой стратегии…
В дверях кухни появился Джон Крамп.
— Идемте, мои дорогие! Сейчас Бинг будет произносить речь.