— Да нет, едва ли! — проговорил Бернард.
— А когда же все это началось? Впрочем, я сама знаю. — Иви прищурила глаза. — Это было в ночь неудачи в «Мечте Манхэттена». Точно?
Бинг и Бернард энергично закивали. Потом Бинг рассказал:
— Бедный Бернард был в тяжелом состоянии. Я сидел с ним, пока он не успокоился. А потом мы разговаривали. Несколько часов. До этой ночи я его почти не замечал. Я не искал себе партнера. Я пошел туда в тот день просто повеселиться. Но когда мы разговорились… Часы пролетели как мгновения, и я понял, какой он привлекательный, внимательный, интересный…
Иви восхищало то, что, описывая мужчину, Бинг ни разу не упомянул о его заднице.
— А задница у него просто фантастическая!
Разочарованная последним замечанием, Иви сказала:
— Так вот почему каждый вечер после спектакля ты сразу приходил домой. Я-то думала, что ты заболел, а ты просто стал преданным.
— Да. Это ново для меня, и мне это нравится. Каждый раз, после того как ты закрывала дверь своей спальни, я летел наверх со скоростью ракеты.
— И все же у меня голова от вашего заявления идет кругом. — Иви не отрываясь смотрела на пару, стоявшую перед ней бок о бок. — Я хочу спросить, как же так получилось, что ты, Бернард, зная, что ты гомосексуалист, согласился тащиться с нами в этот кошмарный ночной клуб и знакомиться там с девушками?
— Я просто сам себя не понимал. — Бернард старался преодолеть свою природную нерешительность, чтобы объяснить, в чем дело. — Я был просто собой… пока не появился Бинг. Когда он сидел рядом и мы разговаривали, я понял, что вот появился, наконец, тот, кто мне действительно нужен. — Он отчаянно жестикулировал своими бледными руками. — Наверное, я не смогу это лучше описать…
— Это и не нужно. — Иви захотела быть поближе к Адену.
— Я тебе еще кое-что должен сказать, и ты при этом не должна закричать, — проговорил Бинг. — Я съезжаю.
— Ты не можешь этого сделать. Я не позволю! — Такие заявления были неразумны и эгоистичны, но Иви это и раньше никогда не останавливало.
— Я всего лишь переезжаю наверх. Мы с Бернардом должны попробовать. Слушай, тебе нравится, когда он вот так заливается краской?
— О! — Иви почувствовала, что она начинает нащупывать почву под ногами. — А ты будешь приходить и смотреть со мной «Антикварный магазин»?
— Да.
— И ты так и будешь надо мной смеяться и делать саркастические замечания в мой адрес и говорить мне, что я одеваюсь так, будто в моей комнате не горит свет?
— Верь мне, это никогда не изменится.
— Тогда можешь идти.
— Мадам, благодарю.
Аден заметил, что если Бинг переедет, то квартира освободится на целых восемь недель.
— И? — тупо спросила Иви.
— Этим сможет воспользоваться Бет.
— Бет! Бет! — Иви помахала сестре. — Ты еще не нашла, где жить?
Бет еще не нашла, и предложение пожить восемь недель на первом этаже ее чрезвычайно порадовало.
— Я вырвусь из Хенли, смогу надышаться свободой, — сказала она восторженно. — Спасибо, сестричка.
— Ерунда. Ничего особенного, — сказала Иви. — Раз уж Бернард превратил сегодняшний вечер в вечер сюрпризов, может, и вы последуете его примеру?
Они, не сговариваясь, обернулись, чтобы посмотреть, где же их мама. Она в этот момент читала Дирдре лекцию об отрицательном влиянии на общество рекламы алкогольных напитков. Однако в конце разговора они обе пришли к заключению, что в этом, в общем-то, нет ничего страшного.
Аден между тем вернул Иви в тот мир, где они только вдвоем.
— Все изменилось для Иви. И как ты себя теперь чувствуешь?
Иви заверила его, что все в порядке. Так оно и есть, убежденно повторила она сама себе, упорно не желая признавать, что немного растерянна. Она очень сочувствовала Саше, хорошо представляя себе, что она сейчас переживает.
— А где Саша?
Плетеное кресло опустело. Куст оказался более привлекательным. Саша опять пребывала в его зеленых объятиях, только ее ноги были на виду. Их-то и заметила Бриджит и кивком указала Иви.
«Вот это да! — изумилась Иви. — Моя мама уже близка к интересному открытию. Теперь у нее, наконец-то, есть шанс понять, что шикарные люди тоже иногда напиваются».
Бриджит, однако, была тертым калачом. Переубедить ее было не так-то просто. Согнувшись, чтобы рассмотреть получше Сашины ноги, она проговорила диктаторским тоном:
— Я хочу тебя видеть именно вот в таких туфлях.