Аден нашелся сразу:
— У тебя нет времени. Даже на твой собственный стиль, Дэн.
— Не твое дело, — проговорил Дэн, довольный своей грубостью.
Иви стояла рядом с ним, держа Тутси на грязном поводке.
— А вы, двое, держитесь за руки, — прорычал Грег. — Вы же любите друг друга, черт побери!
Маленькая рука Иви утонула в теплой, сексуальной ладони Дэна. Да, даже руки могут быть сексуальными.
А Грег все раздавал указания:
— Вы должны пройти от этого места вон до той отметки. Пожалуйста, беззаботно и весело. Забыв обо всем, потеряв голову от счастья. А Тутси, я вас уверяю, сама побежит рядом как надо. Ладно. Пошли.
Щелчок, и Иви с Дэном побежали.
— Стоп! — завопил Грег. — Вы что, на китайских похоронах? Быстрее! Пошли!
Еще один хлопок, и снова Иви с Дэном побежали.
— Стоп! Извините, вы что, на поезд опаздываете? А мы вас не пускаем?
Они пробежали эти тридцать ярдов десять, двадцать, и еще несчетное количество раз. Они бегали и быстро, и медленно, и с промежуточными скоростями. Ивино лицо устало от улыбок, а ноги натерли выданные для съемок сандалии. Дэн шептал все более угрожающие и изощренно инквизиторские угрозы в адрес Грега.
Ланч устроили на свежем воздухе, прямо на камнях. Казалось, на берегу выложили все содержимое лондонского гастронома. Козий сыр соседствовал рядом с пармезаном, бутылки газированной воды торчали из расставленных на камешках ведерок со льдом.
Мелоди подсела прямо к Иви.
— Теперь я чувствую себя лучше, — сказала она. — Уже так не крутит.
— Очень хорошо, — сказала Иви. Она искала взглядом Дэна, и состояние внутренностей Мелоди ее не очень занимало.
— Если тебя интересует, где наш красавец, — сказала Мелоди с кислой гримасой, — он вон там, с Аденом. Похоже, о чем-то спорят.
Дэн уже развернулся и шел к ним с багетом в руке и по-мальчишески злобным выражением на красивом лице.
— Наш главный только что меня отчитал.
— За что? Вот индюк надутый.
— За флирт с коллегой. — Дэн поднял бровь. У Иви упало сердце. — Очевидно, для съемок это плохо.
— Не знаю, — еле вымолвила Иви. — Может, так и есть.
Они задержали друг на друге взгляд дольше обычного. Вдруг Дэн быстрым, резким движением закрыл лицо рукой.
— А ты опасна, — проговорил он.
Дэн полагал, что она опасна! От этой новости Иви прямо выросла на дюйм. Воздух стал плотным от страстного желания.
Они сидели застывшие в абсолютной тишине, тогда как вокруг гудел людской муравейник.
Дэн нарушил молчание, и сразу стало легче.
— Проголодалась? — спросил он и встал, чтобы принести ей бутерброд. Иви смотрела на его удаляющееся совершенное тело, и ее переполняла уверенность, что в скором времени она увидит его обнаженным. Не все сразу, подумала она безмятежно.
Сюжет — если только действие длиной в девяносто секунд может иметь сюжет — был прост. Влюбленная пара идет по берегу со своей обожаемой собакой. Парень извлекает металлоискатель, который сразу же что-то фиксирует. Обожаемая ими собачка возбужденно это «что-то» откапывает и… Что бы это могло быть? Не иначе как банка с собачьими консервами, специально подобранными для его молодого щенячьего возраста. Последняя сцена показывает ту же пару, удобно усевшуюся рядышком у костра и лакомящуюся куриной ножкой. У их ног расположилась собака, засунувшая морду в миску с «Тоби».
Чтобы добиться нужного освещения, ясности, беззаботного настроения эпизода, Грег вел себя как африканский тиран.
— Нет! Нет! Нет! Все люди — кретины! — было одно из его самых мягких замечаний съемочной группе. — Ты счастлива! — кричал он Иви в лицо. — Ты хоть помнишь, что значит счастлива?
Так же как и у большинства актрис, самой трудной задачей для Иви во время съемок было не показать, что режиссер ей осточертел.
Аден был на подхвате, учитывал все варианты непредсказуемо развивающихся событий и периодически успокаивал Грега. А Грег был непревзойденным образцом режиссера рекламных роликов. Талантливый, изобретательный, оригинальный, он страдал от недостатка мужества, поэтому не рисковал и боялся сломать себе шею в большом и страшном мире кино и телевидения. Вот почему в свои сорок с лишним он все еще снимал рекламы о достоинствах собачьих консервов. Из-за двух разводов, потребовавших немалых затрат, он был вынужден держаться за денежное место. Из-за всего этого он и был таким злым. А данная ему крупица власти нужна была для того, чтобы распространять вокруг себя ту самую злость, которая в нем накапливалась.