улыбнулся, печален,
видно, что-то почуял, коснулся рукой:
– Ты ведь тоже так можешь,
мой добрый хозяин,
но захочешь ли мены: талант на покой?..
…День кончался обычный, бродяжий, всегдашний:
корка хлеба, сума и как будто во сне
сказ рождался в душе о таинственной башне,
о прекрасной принцессе и белом коне.
Я под вечер нежданно в калитку глухую
постучался, спросил у хозяев двора:
– Люди добрые, можно
я переночую
в вашем доме за сказку свою до утра?
(2010)
СЕЛЁДКА В БИКИНИ
Когда потеплеет глобально,
растает на полюсах лёд,
наверное, очень печально
мы будем встречать Новый год.
Развесим на пальме игрушки
и, глядя на джунгли в окно,
в щербатые старые кружки
нальём молодое вино.
И жёны мужской половине,
закончив на кухне дела,
предложат селёдку в бикини
как главное блюдо стола.
Над закусью нашей колдуя,
порубят в тарелки для всех
папайю
и маракуйю,
гуаву
и грецкий орех.
В очках с металлической дужкой
Дед Зной, чисто выбрит и пьян,
заявится с внучкой Теплушкой
поздравить и выпить стакан.
А утром под чьим-то забором,
дождавшись рассветной поры,
нестройно затянем мы хором:
«Ямщик помирал от жары».
(2011)
СЕМЬ КОСЫХ
(детям сотрудников радио «Шансон» посвящается)
Семь зайчат у пенька собрались на опушке,
ровно в полночь покинув родительский кров.
Они взяли ножи, взяли биты и пушки,
семь реально косых молодых пацанов.
В этом душном лесу, словно в запертой клетке,
несвободно душе, просит ширь и простор.
А сорока-воровка сидела на ветке
и внимательно слушала их разговор.
Ночь была эта волком тамбовским зачата
для таких же как он фирмачей фраеров.
Шли, куря папиросы, в деревню зайчата,
семь реально косых молодых пацанов.
Не шумел ветерок, не брехали собаки,
успокоилась ночь под шалавой-луной,
и казалось, что всё обойдётся без драки,
и вернутся зайчата обратно домой.
Вот уже за спиною осталась ограда...
В этот миг тишина взорвалась от шагов.
На морковной гряде ожидала засада:
то сорока-воровка сдала пацанов.
Налетела на них свора злых садоводов,
не дала ни ножи и ни пушки достать,
и сбежались собаки со всех огородов,
и залаяли матом на бедных зайчат.
Видел многое встарь тракт проезжий и древний.
И на утро опять мимо изб и дворов
повели в зоопарк в кандалах по деревне
семь реально косых молодых пацанов.
(2013)
СЕРФИНГИСТ
(Юлии Стасенко)
На море шторм, а я на берегу.
Вздымают волны алчущую пасть.
И серфингист, стараясь не упасть
закручивает линию в дугу.
Кто этот мальчуган?
Зачем он здесь
в такое утро с ветром и дождём?
А ураган бушует и, бог весть,
когда утихнет в океане шторм.
За гриву он поймал волну
и с ней
упрямо спорит,
чья сегодня власть –
так объезжают всадники коней
и не боятся дрогнуть и упасть.
На море шторм, а я на берегу.
И серфингист у бездны на краю,
я вслед за ним по берегу бегу
и падаю. И падая, встаю.
(2016)
СИБИРСКАЯ БАЛЛАДА
Я родился у райской реки –
там, где сосны росли над обрывом,
и лениво плели пауки
судеб нить меж зелёных ветвей.
А над соснами издалека
волны утро тащили с приливом –
то из рая на землю река
вытекала потоком лучей.
Я вдохнул запах хвои и слов,
древних как письмена на ковчеге,
и горячая память веков
обожгла моих лёгких мехи –
Мать-Сибирь, эта Родина вдов,
мне читала свои обереги,
и в них слышался звон кандалов
и венчальная песня стихий.
Сколько было их, блудных и злых,
политических и уголовных -
невиновных, виновных, лихих,
из дворян, из крестьян-бедняков,
добровольно ушедших в бега,
иноверящих и соплемённых -
всех их снегом белила тайга,
очищая от прежних грехов.
И поныне читают Псалтирь
по усопшим, по красным и белым,
по прошедшим этапом Сибирь,
под крестом завершившим свой путь.
Волны бьются о солнечный брег,
сосны ждут у реки корабелов,
что придут и построят ковчег,
и усопшие в нём уплывут.
(2011)
СКАЖИ-КА, НЯНЯ
(Ответ на экзамене по литературе
ученика 8-го «в» класса Сергея Капустина)
Скажи-ка, няня, ведь недаром
мой дядя, самых честных правил,
в Москву тайком перед пожаром
лошадкой хворосту отправил?
В столице назревала драка,
француз бродил по околотку,
и знала каждая собака
его нелёгкую походку.
Не победив на поле брани,
такого нужно брать обманом,
чтобы бежал быстрее лани,
дыша духами и туманом.
Чтобы над ним кружились грифы,
горела почва под ногами,
а вслед ему смотрели скифы
раскосо-жадными очами.
Скажи-ка, няня, где же кружка?
Плесни-ка на два пальца рому.
Жива ль ещё твоя подружка,
что отдана навек другому?
Я помню, мучились портные,
шептались, выходя за двери:
мол, формы чересчур большие -
аршином общим не измерить.
Прошла всего лишь четверть века,
а сколько в городе историй:
ночь, улица, фонарь, аптека,
больница, скальпель, крематорий!
Я б рассказал ещё, быть может,
и ту историю, и эту,
но пусть вас больше не тревожат
стихи.
– Карету мне, карету!
(2011)
СНОВА ПОЕЗД
Снова поезд и снова вокзал.
Вздох прощанья, до боли знакомый.
В тёмном небе бушует гроза –
там по тучам идут поезда
и гремят их колёса как громы.
Пьём дожди мы последнего дня
за мгновенье до долгой разлуки.
Тишиной и покоем маня,
по плечам, провожая меня,
вновь стекают любимые руки.
(2011)
СОЛНЕЧНЫЕ ЭЛЬФЫ