Не отвечая на ругань, вытаскиваем с Валеркой носилки, начинаем осторожно перегружать больного. Из толпы, оттолкнув самых активных, выходят двое парней:
– Ребят, чем помочь вам?
Парни здоровые, крепко сбитые. И на вид – порядочные. Спасибо тебе, неведомый покровитель усталых скоропомощников.
– Да, дружище, хватайся здесь! А ты – с того конца.
– Это… – неуверенно говорит парень. – Давай лучше мы тут сами, поздоровее будем. Ты капалку свою придержи, а водила пусть пока заводится.
И то верно. Киваю. С посторонней помощью дело пошло быстрее, мы быстро загружаем больного в салон. Я цепляю флакон с полиглюкином к крючку на перекладине. Офелия, закончив строчить в карте вызова, пристраивается рядом, доставая тонометр. Гляжу на стрелку манометра, пока она меряет давление. Низковато. Больной в сопоре, на происходящее реагирует невнятным бурчанием. Один зрачок у него визуально больше другого.
– Ушиб мозга, – комментирует Михайловна. – Внутричерепная гематома[16]. АД[17] – 60/20. Шок. Замечательно, мать его. Антон, доставай кислород, адреналин с атропином в карман, но пока не набирай.
– Ясно.
– Валера, с мигалкой в «тройку».
– Понял.
– Ребята – вам спасибо большое. Помогли.
– Да ладно, – засмущался один из них, уже вылезая. – Меня самого как-то девчонка с «неотложки» на пляже с того света вытащила, когда тонул. Я теперь… на всю жизнь, короче.
Крупица золота ты, дружище, среди кучи дерьма. Огромной кучи. Над головой взвыла сирена, толпа шарахнулась, когда «ГАЗель» тронулась с места. Валерка для эффекта еще пару раз «крякнул», разгоняя самых непонятливых.
– Дави их к чертовой матери! – неожиданно крикнула Офелия. – Быдло, стадо бешеное… у-у-у, твари! Всех бы вас вот так!
Молча достаю кислородный ингалятор, начинаю протирать маску спиртом. Нет, не то, чтобы я был согласен с Михайловной, но где-то я ее понимаю. Человек, как личность, прекрасен, слов нет, и жизнь его бесценна. Но в толпе нет места личности, толпа – это дикое, необузданное образование, зачастую не имеющее ничего общего с homo sapiens[18]. Это – homo vulgus[19], страшное, мыслящее спинным мозгом существо, и отождествлять его с чем-то разумным ошибочно.
– Валер, дай рацию!
Водитель, не оборачиваясь, протягивает ее через окошко в переборке.
– «Ромашка», ответьте четырнадцатой!
– Какая бригада отзванивается?
– Один-четыре!! – ору я, перекрикивая сирену.
– Отвечаем, один – четыре.
– У нас тяжелый больной, позвоните в приемное третьей больницы, чтобы встречали.
– Кто нужен?
– Здесь ЧМТ[20] и переломы голени. ЧМТ с ушибом головного мозга.
– Все ясно, сейчас позвоню.
Офелия, не снимая фонендоскопа, одобрительно кивает.
Мы с воем несемся по улице. Я удерживаю одной рукой кислородную маску на лице больного, другой – его самого, чтобы на очередном повороте он не улетел в проем между носилками. Смешно – в американском кино про очередных суперменов из «911» у них носилки были оборудованы фиксационными ремнями, не дающими больному сползти. Для наших носилок такие ремни почему-то не предусмотрены. Предполагается, вероятно, что на наших больных не действуют законы инерции. Михайловна держит руку на шее пострадавшего, ловя слабый пульс на сонной артерии.
– Как он? – ору сквозь грохот машины и размещенного в ней инвентаря.
– Жив! – кричит в отчет врач. – Тяжелый! Господи, дай довезти только!
Довозим. У приемного травматологического корпуса «тройки» нас встречают родственники пострадавшего – видимо, «шоки» им сообщили, куда его повезли. Громче всех кричит крупногабаритная дама, вероятно – жена нашего пациента. С ней еще несколько мужчин, преимущественно кавказских кровей.
Насколько можно быстро, мы перекладываем больного на каталку. В приемном нас уже ждет нейрохирург с травматологом и четверо солдат. Солдатики здесь работают «лифтом», поскольку настоящий грузовой лифт на ремонте. Рядом с больницей находится воинская часть, и с ней есть договоренность – на время ремонта больных наверх таскают проходящие срочную службу пацаны. Не думаю, правда, что кто-то спрашивал их мнения.
– Как он, а? – теребит меня дородная дама, в норковой шубе и обшитом блестящими побрякушками шарфе. – Жив? Или нэт? Умэр, да? Умэр?
– Да никто не умер, – отмахиваюсь я. – Жив. Все вопросы к специалисту.
16
Скопление крови в полости черепа. Осложняется сдавлением и нарушением жизненно важных структур головного мозга.