Звучит как бред, и вслух подобное при свидетелях произносить не рекомендуется, после такого могут и психиатра вызвать, но вот только в свете последних событий я готов в это поверить. В конце концов, и людей, которые через зеркала в чужие квартиры попадают, я до этого тоже не видал, однако же вон третьего дня такое имело место быть.
Так что если принять эту гипотезу за правду, то какая цель могла преследоваться бойкой старушкой? Правильно. Сделать так, чтобы я отсюда сегодня не уехал. Ну а о дальнейшем можно только догадываться. Или наоборот — гадать не приходится.
Вывод — надо сваливать, пока не стемнело.
Да и в ведьмачьем доме мне стало как-то неуютно. Небо затянули тучи, в комнатах, и до того не слишком светлых, установился полумрак, и дом наполнился какими-то неприятными звуками. Что-то где-то потрескивало, похрустывало, поскрипывало, да еще и на чердаке кто-то отчетливо несколько раз прошелся туда-сюда. Как видно — домовой инспектировал свое хозяйство после вторжения Маринки.
Я хотел было пошуровать как следует в вещах ведьмака, посмотреть, нет ли еще чего полезного, но передумал. От греха.
— Саш, пошли, — в какой-то момент заявила моя приятельница. — Дождь совсем мелким стал. Да и не холодный он, так что не замерзнем.
— Может, тут дождевики какие есть? — задумчиво произнес я. — Поищем?
— Нафиг, — махнула рукой Маринка. — Время только терять.
— Комары зажрут, — предупредил я ее. — По такой погоде их еще больше будет.
— Хрен с ними, — отмахнулась девушка. — Лучше они, чем тут торчать. Или, не приведи господь, ночевать.
Я глянул на экран смартфона — восемь вечера с копейками. Темнеет сейчас в районе десяти, но это при условии, что небо ясное. Вот только нынче на небе тучи, так что минут двадцать-тридцать можно снять.
Но все равно, полтора часа — это очень много времени. По идее, мы должны успеть добраться до трассы и даже останется еще сколько-то в запасе. Опять же — возможно, развиднеется.
— Пошли, — кивнул я. — Сейчас, только рюкзак возьму.
Улицы снова были пусты, а деревня словно вымерла. Кстати — хитрая старуха нас днем точно водила по ней кругами, поскольку мы добрались до входа в лес достаточно быстро.
Вот зачем ей это понадобилось? Нет, в этом месте вопросов больше, чем ответов. И, заметим, я на этих ответах не настаиваю, поскольку больше сюда приезжать не собираюсь. Мне тут не понравилось, и я рад, что покидаю Лозовку навсегда.
Именно поэтому, несмотря на то, что в лесу было еще пакостнее, чем днем, поскольку с еловых лап, изрядно промокших, на нас постоянно капало, а комары нас атаковали ежесекундно, мне здесь было как-то уютнее, чем там, в доме.
Хотя, ради правды, мысли о Лозовке и всем таком прочем достаточно быстро вылетели у нас из головы, нам было не до них.
Просто путь был настолько нелегким, что о чем-то другом думать времени не было. Дождь размыл дорогу и даже обочину, по которой мы сейчас шли. Сосновые иголки, которые устилали ее, то ли смыло, то ли еще что, потому мы ежесекундно оскальзывались на грязи, в кроссовках, промокших почти моментально, мерзко хлюпала вода, а дождь, который так и не перестал, довершал картину несовершенства мира.
Да еще и смартфоны окончательно перестали ловить сигнал, и мой, и маринкин, я это выяснил, когда решил позвонить Талгату. Дело, видимо, было в низких тучах, повисших над нашими головами и почти задевавших верхушки высоченных елок. Это не Москва, где сигнал есть почти везде, так что удивляться не приходится.
Так что с вызовом водителя как-то не сложилось.
— Фигня, — вытерла экран своего телефона Маринка и убрала его в рюкзачок. — Лишь бы до трассы дойти, а там какую-нибудь машину поймаем. Или сигнал появится.
— Само собой, — бодро поддержал ее я, надеясь на то, что это выглядит более-менее естественно. — Потопали?
— Потопали, — вздохнула она и в очередной раз поскользнулась.
Дождь снова усилился, мы молча шли по обочине, опустив головы и не глядя по сторонам. И это было большой ошибкой.
Просто из-за этого ни я, ни Маринка так и не поняли, когда и как мы свернули в лес. Вроде шли все время прямо, вот только что слева от нас были грязные и мокрые колдобины дороги, а теперь — елки. А вместо обочины — лесная тропинка.
— Шур, а это как? — словно проснулась моя спутница, показывая на лес, стоящий и слева, и справа от нас. — Это что?
— Елки, — непонимающе ответил ей я и почесал мокрый затылок. — Палки!
— А дорога где? — требовательно спросила у меня она. — Куда она подевалась?
— Там, — неуверенно произнес я, махнув рукой за спину. — Где же еще? Наверное, мы на какую-то тропинку свернули, сами того не заметив.
— Смолин, вот как так можно! — возмутилась девушка, поправив лямку своего маленького кожаного рюкзачка. — Ты впереди шел, ты глядеть должен был, куда меня ведешь. И вот результат — мы заблудились.
— Марин, с ума не сходи, — посоветовал я ей. — Это Подмосковье, тут потеряться невозможно. Тут тебе не сибирская тайга. И мы — не пятилетние дети. Пойдем назад — вернемся к дороге. Пойдем прямо — раньше или позже выйдем к какой-нибудь трассе или просто шоссе.
— Ну, так пошли, — Маринка вытерла лицо и жалобно вздохнула. — Веди меня, Сусанин.
И мы пошли.
Я решил не мудрить и вернуться к лесной дороге. Так оно понадежней будет.
Мы шли и шли, но вот только тропинка не кончалась, а дорога все не показывалась. Более того — в какой-то момент еще и повороты начались, которых по дороге сюда точно не было. Это не укладывалось в логику — мы же сюда по этой же лесной дорожке пришли, а она точно была без поворотов.
Я не наивный простачок, мне уже было понятно, что происходит что-то не то, что мы не случайно здесь, в лесу, бродим и не можем из него выйти. Но вот только я не знал, что с этим всем делать. Связи так и не было, а навигатор в смартфоне без нее работать отказывался.
А больше всего меня печалило то, что со мной Маринка. Ведь предельно ясно, что на меня началась охота, которая невесть чем может окончиться. И теперь она может попасть за компанию под раздачу.
С другой стороны, может, и к лучшему, что она со мной. Ее присутствие останавливало меня от того, чтобы запаниковать. Окажись я один в такой ситуации, то, скорее всего, дал бы нервам волю, а так — сдерживался, чтобы не напугать мою спутницу.
Ну и ругал себя в душе, понятное дело. Расслабился, идя по прямой, по сторонам не смотрел — и вот результат. Привык все на самотек пускать.
Прав был ведьмак, все теперь у меня по-другому будет. И надо срочно учиться жить по-другому, думать по-другому. Иначе мне живенько кранты настанут. Кончилась старая жизнь, спокойная и тихая, не будет ее у меня больше, я это здесь, в мокром темном лесу, отчетливо понял. Да собственно, я это еще тогда, ночью, беседуя с мертвецом, осознал, просто принять душой не мог.
Хотя для этого всего мне надо отсюда сначала выбраться и Маринку вывести. А то ведь может выйти так, что не придется мне ничему учиться. Просто не успею этого сделать.
Но и просто так сдаваться я не собирался. У меня есть большое желание выжить, так что еще поглядим. Ну и еще нож имеется.
Часа через два с половиной, когда совсем стемнело, дождь кончился, тучи разошлись и над нами засверкали умытые звезды.
— Саш, — неожиданно спокойно обратилась ко мне Маринка. — По-моему, дальше бродить вот так по лесу смысла нет. Мы при свете дорогу не нашли, а уж в темноте-то мы ее точно не отыщем. И сигнала у телефона как не было, так и нет. А еще я очень устала. Давай под какой-нибудь елкой устроимся и до утра переждем, не будем силы тратить.
По ее тону я понял, что она и в самом деле невероятно вымоталась. Я такой серьезной Маринку всего два раза в жизни до этого видел — когда она мне объясняла, что мы можем быть только друзьями, и когда она вернулась с судебного процесса над педофилом. Она про него обзор собиралась писать, про этот процесс. К слову — не сложилось, Маринка потом мне сказала, что она хреновый профессионал и не зачерствела пока душой до такой степени, чтобы про подобных уродов без эмоций писать. И перестать хотеть убить этого урода она тоже так и не смогла.