— Будем терпеть? — взвизгнула Стефа — Порвать его на куски! А после — вон того! У него сила, вы же ее чуете, сестры! Не должна она отсюда уйти!
— Насчет силы, — как-то даже обрадовался оперативник. — Хорошо, что упомянули. А вы лесному хозяину рассказали о том, чью именно жизнь в его лесу собираетесь забрать, да еще и при помощи ритуала? И что с ней непринятая вон тем парнем сила выйдет, которую вы до конца собрать все равно не сможете? Вот он обрадуется, когда выяснит, что теперь тут не один живет, а с неприкаянной сущностью, которая нового вместилища не нашла. А благодарить-то как вас будет! Думаю, так, что вы за пределы своей Лозовки до конца дней даже высунуться не сможете.
Какой тут шум поднялся вокруг — это словами не описать. Скрипели деревья, трещали ветви, что-то скрежетало так жутко, что бедная Маринка, по-моему, даже заплакала от страха.
Старшая ведьма посмотрела на Нифонтова, потом на нас, оскалилась и убрала нож. Точнее — он будто втянулся ей в руку.
— Расходимся миром, — сообщила она Нифонтову. — Пока — миром.
— Насчет «пока» — полностью согласен, — сказал тот, и не подумав убирать оружие. — Таких как ты, давить надо. И чем скорей, тем лучше.
— Заезжай в гости, оперативник, — осклабилась старуха, показав острые, как иголки, зубы. — Буду ждать.
— Заеду, мать, заеду, — посулил Нифонтов. — С друзьями. Непременно. И скоро.
— А ты, племянничек, не радуйся особо, — обратилась ко мне Стефа. — Я все равно твое сердце вырву и съем.
— Подавишься, — неожиданно для себя самого выдал ответ я. — Оно жесткое, а у тебя зубы гнилые.
Рыжая Евгения одобрительно хохотнула. Она так и не опустила пистолет.
Ведьмы дружно взлетели вверх, почти до верхушек деревьев, раздался хлопок, и следом за ним хлопанье крыльев. В свете луны мелькнули три птичьих силуэта.
— Ф-фух, — выдохнул Нифонтов. — Однако, вечер задался. Жень, да убери ты свою пукалку, толку-то от нее. Что ты с ней как курица с яйцом носишься?
— Мужчина, уже все? — слабым голосом спросила у него Маринка. — Нас сегодня не будут убивать?
— Нет, не будут, — заверил ее оперативник, убирая нож.
— Хорошо, — пробормотала моя спутница, отпустила мое плечо, повернулась лицом к лесу, что-то пробормотала и согнулась в поясе.
Ее тошнило.
— Вы как тут оказались? — задал я Нифонтову вопрос, который, как мне показалось, следовало задать первым.
— Детали потом, — сказал он мне. — Давай будем последовательными и для начала выберемся из леса.
— Мы об этом уже несколько часов мечтаем, вот с ней, — я показал на Маринку, которая так и стояла, согнувшись. — Но все никак.
— Ничего, — потрепал меня по плечу Нифонтов. — Глядишь, со мной получится.
И правда — по тропинке, которая оказалась в том конце поляны, откуда они с Мезенцевой пришли, мы минут за семь бодро дотопали до потерянной дороги, на которой обнаружился довольно дорогой внедорожник, здорово забрызганный грязью.
— Спасибо, батюшка лесной хозяин, — нараспев сказал Нифонтов, повернувшись лицом к лесу. — За то, что выслушал, за то, что помог. Не побрезгуй угощением. Не тот нынче хлеб, я знаю, но какой есть.
Он залез в машину, достал оттуда кругляш «Столичного» хлеба, завернутый в белую холщовую тряпку, а после отнес его в лес, положив на ближайший пенек.
— Еще раз — спасибо тебе, — оперативник поклонился в пояс, его жест повторила и Мезенцева.
Я поспешно согнулся, всем существом ощутив, что необходимо сделать. Да еще и Маринку толкнул, прошипев:
— Кланяйся!
И снова без ветра зашумели деревья. А потом откуда-то из-за кустов послышался старческий ворчливый голос:
— И тебе спасибо, парень. Заходи в гости, если мимо проходить будешь.
— Не премину, — заверил невидимого собеседника Нифонтов и скомандовал: — Ну, все. По коням.
Первые минуты мы ехали молча, а потом я все-таки спросил у оперативника:
— Это был леший?
— Лесной хозяин, — поправил меня он. — Леший — это леший. Тут не все так просто…
— Не все так просто? — каким-то непривычно тонким голосом сказала Маринка. — Не все так просто? Смолин, сука, ты… Меня же чуть не убили! Ненавижу тебя!
И она несколько раз ударила меня по плечу.
Ее губы тряслись, лицо было мертвенно бледное.
— Сама виновата, — я схватил ее руку, которой она собралась оцарапать мне лицо. Не хватало только этого, мне пореза на ладони достаточно. — Чего за мной увязалась?
— Гад, ненавижу, — рычала Маринка, у которой явно началась истерика.
Мезенцева перегнулась через сидение и отвесила моей соседке пару крепких пощёчин.
Это сработало. Маринка протяжно всхлипнула, свернулась на сидении комочком и уставилась в окно.
— Так вот, — продолжил Нифонтов, которого произошедшее, казалось, совершенно не тронуло. — Лесной хозяин — это нечто большее. Он именно что хозяин всему — деревьям, зверям, воде, траве. Он в пределах своего леса может почти все. Его надо уважать и не следует злить.
— А мы ему чем так не угодили? — хмуро спросил я. — Вроде не обидели ничем, даже не мусорили. Просто шли.
— Вы? — Николай рассмеялся. — Да ничем. Все очень просто. Его попросили вас по лесу до темноты покружить, а после куда надо вывести. Он эту просьбу выполнил, вот и все.
— Ведьмы попросили? — уточнил я.
— А кто же еще? — подтвердил оперативник. — Они.
— Но… — заикнулся я, а после все понял и только головой покачал.
— Верно, — произнес Нифонтов. — Они ему соседки, а вы — никто. Когда соседка просит об услуге, как ее не уважить? Да, Александр? И наоборот — когда сосед соседку просит что-то узнать, неужто она ему не поможет?
— Да, — я с жалостью посмотрел на Маринку. — А вам этот лесной хозяин почему помог? Вы же ему не сосед.
— Скажем так — у нас есть общие знакомые, — пояснил он. — Мы ему друзья друзей. Кстати — теперь этого леса можешь больше не бояться, он тебя запомнил. А еще лучше — в следующий раз прихвати с собой хлеба, желательно черного, круглого, как у меня был, и с поклоном лесного хозяина угости. Но ничего не проси на первый раз, это важно. Поверь — пригодится.
— Да я в этот лес больше не ногой! — даже замахал руками я. — Ну нафиг!
— Не говори «гоп», — посоветовал мне Нифонтов. — Не надо.
Вскоре мы выехали на шоссе, а после — и на «Минку».
— Я бы поел, — сообщил нам Николай минут через двадцать после этого. — Вы как?
— Кофе хочу, — сказала Мезенцева и передернула плечами. — Продрогла я в этом лесу.
— Только за, — поддержал ее я.
Маринка промолчала.
— Большинством голосов, — подытожил Нифонтов и свернул к заправке, над которой виднелись большие светящиеся буквы, складывающиеся в слово «Sab».
Глава десятая
В закусочной оказалось неожиданно уютно. Ну, насколько это слово вообще может быть применимо к закусочной, которая работает при заправке.
Был в ней пяток круглых столиков со стульями вокруг них и три прямоугольных, с диванчиками. Вот за одним из прямоугольных столов, расположенных возле окна, мы и устроились.
— И никого, — удовлетворенно заметила Мезенцева, снимая легкую курточку. — Как по заказу.
— Так ночь. Суббота, — посмотрел на нее Нифонтов. — Все на дачах. А дальнобойщики в такие заведения не ходят, они им нафиг не нужны, здесь ни пельменей, ни борща.
— Кто что будет? — деловито поинтересовался я, даже не присаживаясь. — Говорите и не стесняйтесь, я угощаю. По сути, у меня сегодня второй день рождения.
— Поесть — на твое усмотрение, — не стал чиниться оперативник. — Возьми пару любых сэндвичей, соуса и овощей не нужно. Чай — черный. И сахара побольше.
— Кофе, — буркнула Маринка. — Капучино. Большой. Еды не надо.
— А я с тобой пойду, — поднялась из-за стола Мезенцева. — Там выберу. Ну и подносы помогу донести, одним-то тут не обойдемся.