Нет, у меня не добавилось тайных знаний, у меня не открылся третий глаз, и я не ощутил сыновьего единства с Землей и Небом. Это было нечто другое. Словно сняли у меня с глаз повязку и сказали:
— Вот он, какой мир на самом-то деле. Живи в нем, коли сможешь.
И буду жить. С удовольствием. Сколько смогу. Привыкать к нему буду, познавать его стану. Нет, та жизнь, что у меня была — она всегда со мной, куда я от нее? Но она теперь только часть прошлого. И я сейчас не о службе в банке, не о Светке и не о родителях. О другом речь.
А потом я засмеялся, легко и беззаботно.
— Беда, — негромко сказал Нифонтов Хозяину кладбища. — Не нравится мне этот смех.
— Ло-ма-ти, — захлебываясь, произнес я. — Ломати. Ох, мать твою так, ломати! Вот диво-то и снизошло!
Я понял, о чем в книге вел речь Ратмир. Не страх надо преодолевать, не руку себе ломать. О другом речь, совсем о другом. Надо не побояться через себя старого перешагнуть, сломать все то наносное, что в душе имеется. Не выкинуть, но изменить, вот что имелось в виду. Пройди через всёе, изменись, переродись, но не потеряй себя самого. Если себя старого потеряешь, то и новому появиться будет негде.
Как же все просто. Как и всегда, впрочем.
— Прощай, Степан, — сказал я ведьмаку, который с грустной улыбкой смотрел на меня. — Доброго тебе пути.
— Бывай, паря, — ответил мне он. — Законы наши чти, круг старших слушай и голову не давай себе морочить всяким там, понимаешь.
Наши пальцы соприкоснулись, и он пропал, как до него усатый.
— Спасибо тебе, — я поклонился Хозяину кладбища. — Бесценный дар ты мне преподнес.
Не знаю, почему, но я был уверен, что он догадывался о том, каковы будут последствия его поступка. И еще — я мог теперь быть с ним на «ты». Мы теперь принадлежали к одному миру.
— Квиты, — безразлично бросил мне он. — Ладно, если тут все, пойду новеньких посмотрю. Лето, народу от жары мрет много.
— И мы пойдем, — поддержал его Нифонтов. — Поработали на совесть, можно и отдохнуть. Только патрульным скажу, что где-то там, на аллеях, крики слышал. Тело-то этого поганца все равно нужно.
— Найдут, — заверил его Хозяин Кладбища, и снова повернул капюшон ко мне. — Я рад нашему знакомству, ведьмак. И в ознаменование этого я дарю тебе право приходить сюда, на мою землю, тогда, когда ты этого захочешь, при условии, что ты будешь соблюдать мои законы. Еще я дарую тебе свою защиту, отныне тебе здесь ничего не грозит. Кроме моего гнева, разумеется.
По выпученным глазам Нифонтова я догадался, что выиграл миллион по трамвайному билету.
Не дожидаясь моих слов благодарности, Хозяин развернулся и скрылся в темноте переплетенных кладбищенских дорожек.
— Однако, — выдохнул оперативник. — Свезло тебе. И силу принял, и такой подарок судьбы получил.
— Везет тем, кто сложа руки не сидит, — наставительно произнес я.
— Ну теперь совсем все, — передернул плечами Николай. — Пошли, что ли?
— Не все, — щелкнул пальцами я. — Кое-что забыл сделать. Важное.
— Что? — удивился оперативник.
— Ух ты, смотри! — я ткнул пальцем влево, дождался, пока он повернет туда голову, и со всей дури врезал ему кулаком по скуле.
— А-ах! — сказал Нифонтов и плюхнулся на задницу.
— Вот теперь все, — я встряхнул рукой, а после подал ее оперативнику. — Теперь пошли.
Эпилог
Я купил билет в кассе, бросил взгляд на электронное табло и поморщился. Все-таки опоздал. Нет, не на электричку, там еще минут десять запаса было. Поесть просто хотел, но теперь уже не успею. Жаль, ехать-то долго, два с лишним часа. Хотя, может, повезет, может, какой бродячий торговец пойдет с мороженым, шоколадками и чипсами.
А все Родька с его суетой с утра пораньше. Вот чего не поступить как я, не сложить свои вещи вечером, когда время было? Хотя — глупости говорю. У него же были дела, он смотрел сериал «След». Какие там приготовления к отъезду.
В результате ему в рюкзаке хорошо, у него там сахар и термос с чаем, а я с его «Хозяин, помоги» остался голодным.
Выйдя из здания пригородных касс Белорусского железнодорожного направления, я окинул взглядом площадь. Почти пусто. Пара солдат, дворники в оранжевом, какие-то похмельные помятые мужички. Вот что значит будний день. Благодать.
Хотя… Вон еще парочка около табло стоит, друг на друга проникновенно смотрит. Как это мило!
Нет, я не против, когда молодые люди милуются, пусть даже и на вокзале, на глазах у всех. В конце концов, это их личное дело. Вот только один-то из этой парочки Нифонтов. Вопрос — какого хрена он тут делает, особенно если учесть, что в случайности я с последнего времени не верю?
Еще раз посмотрев на часы, я не торопясь подошел к парочке, слившейся в поцелуе, и нарочито бодро произнес:
— Бог в помощь.
Нифонтов забавно заморгал, глядя на меня, а вот девушка — та отреагировала совсем не так, как я предполагал. Эта русоволосая красавица не покраснела, не потупила взор, даже «дураком» меня не назвала. Какой там.
Она окинула меня внимательным взглядом, словно просканировала, сузила глаза и холодно сказала:
— Между нами нет вражды, ведьмак.
Ох ты! Да она же ведьма! Самая что ни на есть настоящая, вон и зрачки у нее вертикальными стали, как у кошки.
— Фига себе! — я сделал пару шагов назад, искренне сожалея, что нож убран в рюкзак. — Коль, тут такое дело…
— Я знаю, — оборвал меня оперативник. — Можешь не говорить. Вот так случилось.
Теперь пришло мое время удивляться. Все в этой жизни могу себе представить, но то, что сотрудник отдела по борьбе с нечистью заведет себе девушку — ведьму, я даже предположить не мог.
— Руководство в курсе? — не смог удержаться от колкости я, с интересом глядя на эту парочку.
— Саш, а тебе не все едино? — в тон мне ответил Нифонтов. — Тоже мне, полиция нравов.
— Так это и есть мальчик-ведьмак, про которого ты мне рассказывал? — заинтересовалась девушка — Да? Ну не такой уж он и инфантильный, не прав ты.
Мальчик? Да между нами разница года в три. Ну в пять. И потом — что значит «инфантильный»? Сами вы!
— Людмила! — укоризненно сказал злорадно улыбающейся ведьме оперативник и спросил уже у меня: — Куда намылился?
— Наследство принимать, — нарочито небрежно бросил я. — Ну, и вообще — надоел мне город. На природу хочу выбраться, поближе к истокам.
Да, я ехал в Лозовку. В нее самую.
Кроме шуток — на самом деле надо было принимать наследство. Вместе с силой пришло ко мне некое понимание того, что там мой дом. Точнее — там то место, где мне непременно надо побывать, чтобы до конца осознать то, что я получил.
Что это, о чем речь — не знаю. Но чую — надо.
Я быстренько оформил отпуск на три недели, собрал вещи и вот, стою на вокзальной площади с билетом на электричку в руках.
Как отпуск дали, летом, да на столько дней? Очень просто. Я пустил в ход средство из арсенала славного парня Митрия, то, которое: «Как человека в правоте своей убедить на короткий срок». Изготовить его оказалось несложно, благо компоненты там были простейшие. Да и в ход его пустить было куда проще, чем любовное зелье, в смысле — не надо было в еду подмешивать или идти на какие-то другие ухищрения. Это зелье представляло из себя невесомый порошок без запаха, достаточно было просто распылить его рядом с собеседником, а после быстро-быстро излагать просьбу. Если не тянуть, не вести длинные беседы и уложиться в сроки действия порошка, то желаемое не получить просто невозможно.
Я, уже умудренный опытом, на всякий случай для начала испытал его на Вавиле Силыче, разумеется, с его согласия, засек время действия, а после направился в отдел кадров.
Все прошло без сучка и задоринки, правда, кадровичка потом несколько раз недоуменно говорила разным людям, что сама не понимает, как Смолину отпускные документы подписала. Предправ — понятно, он над подобным не задумывается, но она-то как?