Да еще тепла добавлял рюкзак, который я перевесил на грудь.
Окончательно меня добили слова какой-то тетки с сумками, которая адресовала их своей подруге.
— Не, Полин, сегодня еще ничего. Народу немного, не то что на той неделе.
Если это «немного», то что тогда «много»?
И мы еще ругаемся на перегруженность метро? Да там рай земной! Точнее — подземный. Не ценим мы тамошнего комфорта, не ценим.
Впрочем, всему на свете выходят сроки, и где-то минут через сорок народ начал потихоньку покидать вагон. Сколько-то вышло на Одинцово, на других остановках, а на Кубинке вообще целая толпа сошла. Мы даже смогли наконец сесть.
— Ты, Смолин, дурак, — заявила мне Маринка, вытянув ноги. — Сказал бы вчера — я бы машину у кого-нибудь стрельнула, доехали бы с комфортом.
— Прости, не знал, что тебя интересуют вопросы, связанные с получением наследства, — парировал я. — Статьи из этого не сошьешь. Да и потом — если ты была бы за рулем, то все последующее без меня.
— Да ладно тебе, — Маринка фыркнула. — Не трусь, я стала более осмотрительной с тех пор.
Просто года два назад, когда у нее еще была машина, она предложила меня подбросить до центра, нам было по пути. Скажу честно — это самое жуткое воспоминание в моей жизни. Точнее — было самое жуткое воспоминание до последнего времени, теперь его место заняла ведьма в зеркале и синеватый свет луны. Но второе место — точно у той поездки.
Маринка вела машину исключительно при помощи глаз. В одной руке у нее был телефон, по которому она что-то громко вещала, во второй попеременно разные предметы, вроде зеркальца, сигареты, шоколадного батончика. При этом она время от времени говорила мне:
— Смолин, подержи руль, — и перегибалась через спинку кресла, не отпуская педали газа.
Скорость ниже 90 километров не опускалась, и даже «пробки» для нее не являлись основанием для остановки.
Клянусь, в какой-то момент я подумал, что тут-то мне и конец. Одна радость — когда наши трупы выпилят из кабины, кто-то из гайцев, может, скажет:
— Красиво ушел пацан, с зачетной телкой.
Других плюсов я не видел.
Я выжил в той поездке, но больше к ней в машину не садился. А через год и машины не стало — Маринка влипла в аварию, правда, к моему удивлению, не по своей вине. Тачка была разбита в хлам, а на самой Маринке, опять же, к моему невероятному изумлению, не было почти ни царапины, если не считать синяк под глазом и расквашенный нос.
С тех пор машины у нее не было, что, на мой взгляд, должно было положительно сказаться на общей обстановке на дорогах.
— Не верю, — покачал головой я. — Ты на это не способна.
— Ну и зря, — назидательно произнесла она. — Людям надо верить. Даже журналистам.
Вот так, за разговорами, мы и доехали до Шаликово.
Была это типичная подмосковная дачная станция. Длинная платформа, на ней пара лавочек и никакого намека на дополнительный комфорт. Ни палаток, ни газет, ни даже навеса. Да он тут никому был и не нужен, поскольку сюда приезжали или местные жители, или дачники, каковых было совсем немного. Собственно, из электрички вместе с нами вышло от силы человек двадцать, которые бодро потопали в сторону площадки, находившейся совсем рядом с платформой. На этой площадке стоял десяток разнокалиберных машин, около которых отирались люди, приятно напоминавшие «частников».
Я приободрился — если они тут есть, значит, имеются шансы добраться до цели достаточно быстро. Время не то чтобы поджимало, но день уже перевалил на свою вторую половину.
Увы, но все это изобилие машин шустро разъехалось буквально в следующие же пять минут. Это оказались никакие не частники, а местные дачники, встречавшие родных и близких. Еще в пару изрядно битых «шестерок» загрузилось человек по пять, и они тоже отбыли — это, как я понимаю, были все же «леваки», но заранее подряженные приехавшими. Или что-то вроде этого.
В результате, вскоре мы с Маринкой остались вдвоем на совершенно пустой площадке. Она, я и тишина.
— Офигеть, — сказала моя спутница и достала из своего маленького рюкзачка пачку сигарет и зажигалку. — И куда теперь?
— Туда, — неуверенно показал я направо. — Весь транспорт в ту сторону порулил.
— Ну да, — прикурив, согласилась со мной Марина. — Если то место, которое я нашла на карте, верное, то нам точно туда. А вообще — мне это все даже нравится. Прикинь — сто верст от Москвы, всего-то — и уже белые пятна на карте. Ну вот где еще такое есть? Это у них, на Западе, все измерено и взвешено, все параллельно и перпендикулярно, а у нас — неизведанные просторы. И это ведь, повторю, рядом со столицей. А если махнуть вглубь державы? Там даже чупакабру поймать можно, наверное. Или Змея Горыныча.