— Здорово, братва! Рад всех вас видеть! — Воскликнул Артём прямо с порога. — Можно к вам?
— Да какой базар, заходи! — Откликнулся Ермоленков. По виду — он так же радовался встрече в неформальной обстановке.
— Я почётное место занял, в курсе, наверное. Решил проставиться самым уважаемым людям на районе. Пивка принёс, десять пузырей. Выпьем вместе. У вас сегодня что-то немноголюдно. Где все-то?
— Да кто где, тут только постоянные члены, так сказать. — Заговорил Марат. Кузьма при этом ехидно хихикнул.
— Да-да тут одни члены только. — Решил блеснуть остроумием смуглый паренёк.
Артёма усадили на почётное место — в угол дивана. Зашипели пробки открываемых бутылок. Началось всеобщее употребление пенного напитка, а попутно — неторопливый разговор о важных делах.
— Вот ты, Артёмка, прям — молодец. И махаться умеешь и кентов уважить. — Обратился к чемпиону Александр, потягивая пиво прямо из горла. — А наш одноклассник Ломатый — чухан. Ему купили недавно видак, он даже в школе похвастал, а проставиться — взападло. Чмо, он и есть — чмо.
— Да сейчас видаками уже не удивить никого. — Отвечал Артём. — У моих знакомых — через одного видаки есть. Эка невидаль!
— Да ведь прикинь — это чучело ведь не отсюда, приехали они откуда-то с севера, лет десять назад. И он сразу кем-то мнить начал. Всюду влезает, когда его не просят. А у самого — ни родни тут нет, ни — отца. Это что ж получается — безотцовщина здесь будет порядок свой устанавливать, что ли? Да ещё и типа — не местный. Такие должны сидеть ровно на заднице и сопеть в дырки, а не выделываться перед всеми. Или же — гасить сразу, без церемоний. Даже ты проставился. Ты — молодец. А Лохматый пусть платит. Давай-ка его на «счётчик» поставим?
— Это как?
— Вот, прикинь — подходишь к нему в классе и говоришь: «Лохматый, ты за видак мне стольник должен. Через три дня отдашь, или — будешь должен двести тогда». Он подумает, что это типа — шутка такая. И скажет в ответ ерунду, какая в голову взбредёт. Ты тоже — не наседай сразу. Через три дня он ничего не принесёт. А ты ему: «Если через три дня двух стольников не будет — пятьсот притащишь». Ну вот так доходишь через полтора месяца до пяти-десяти тысяч. Он заёрзает. А ты ему — в бубен. Со всей дури. И скажи тогда: «Не принесёшь — после школы встречу и так отпинаю, что будешь потом две недели лежать и кровью под себя ходить. А в ментовку заявишь — тебя вообще тогда закопают, а менты даже искать не будут. Ты на хрен никому здесь не нужен».
— А если за него впишется кто? — Артём заинтересовался интересным предложением Ермоленкова. — Мне отвечать?
— Да не нужен он никому. Прикинь только — отца нет, братьёв тоже. Друзей я всех знаю его. Такие же чмыри. Сами боятся всего. Один там есть покруче, да и тот готов мне зад вылизать, при любом удобном случае. Вертел я их там всех. Так что — не боись — наезжай смело. Раскрутим Лохматого на десять кусков — можно будет хорошо погулять на них.
— А где он возьмёт такие деньги? Он ещё совсем недавно пустые бутылки собирал и сдавал. Дохрена, правда, но такого бабла у него точно нет.
— Пускай у матери из кошелька украдёт. Он в восемь лет у деда стольник спёр и в школе деньги раздал всем подряд. А потом — мать его по всему городу за шиворот водила, чтоб он эти деньги назад выпрашивал. Короче — ему не привыкать.
— А ещё он белый как глиста. — Влез в разговор Кузьма. — Я как-то на медосмотре говорю ему: «Ты чё какой белый, под Луной загорал чё ли?». А он мне такой: «Это не я белый, а ты чёрный. Чурка немытая!». А я ему: «Ты чё тут, нарываешься, чё ли?» И кулак ему кажу. А он как в лобешник ладонью меня хлопнет — я так к стенке и отлетел. Ещё синяк тогда у меня был…
— Кузьма, сука, заткнись там, когда не спрашивают. А то я сейчас тебе сам в лобешник твой тупой съезжу! — Обрезал Ермоленков и закончил. — В общем, давай-ка займёмся этим чмошником. Пускай бабки гонит. В понедельник, после выходных, подойди к нему и сделай, как я говорю.
— А что, тогда, когда его за шкирку мать таскала, много ли они денег вернули? — Заинтересовался историей Марат.