Но Папа всё равно разделся до трусов, ухватился за корму маленькой лодки возле берега и поплыл, взбивая ногами большие пенистые всплески, к камышам на том берегу. На полпути он вспомнил про свои наручные часы, снял их и повесил на гвоздик в корме. Вернулся он таким же образом, и с его плечей свисали длинные космы перепутанной озёрной ряски.
Он был уже на берегу и одевался, когда мы увидели женщину в длинной деревенской одежде, которая с неясными криками бежала по наклонному полю. Когда добежала, она не сказала ничего нового, а только повторила, что мы уже знали от рыбака-попутчика.
Возле КПП нас застигло сильное ненастье и мы здорово промокли, пока дошли домой, но впоследствии никто не заболел
~ ~ ~
С велосипедами у меня дружба сызмальства. Я и близко не помню свой первый велосипед, но некоторые фотографии свидетельствуют – вот он трёхколесник с педалями на переднем, а на нём, упёршись в педали, двух-трёхлетний бутуз в тюбетеечке – я.
Однако следующий помню очень хорошо – трёхколесник с цепным приводом, потому что часто приходилось спорить с сестрой-братом чья очередь кататься. Позже Папа пересобрал его в двухколёсный, но после пятого класса он стал мал на меня и перешёл к младшим насовсем. А потом Папа привёл мне настоящий велосипед. Да, это был подержанный ветеран, но зато не «дамский» и не какой-нибудь там «Орлёнок» для подростково-юношеского возраста.
Однажды вечером после работы Папа попробовал даже обучить меня во Дворе езде на велосипеде, но без его крепкой поддержи за седло велосипед так и норовил завалиться не на один, так на другой бок. Папе надоела моя неловкость, он махнул рукой, сказал: —«Учись сам», – и ушёл домой.
А через пару дней я уже мог ездить. Правда не в седле, у меня не хватало смелости перебросить через него ногу и сесть как надо, вместо этого я просовывал ногу под раму и ездил стоя на педалях, поэтому езда получалась с косым креном, у велосипеда вправо, а у меня наоборот.
Но потом мне стало стыдно, что один мальчик, даже младше меня, не боится разбежаться и, стоя одной ногой на педали, перебросить вторую поверх седла к педали на другой стороне. Ему не хватало длины ног, чтобы из седла доставать до педалей, поэтому он ездил сидя верхом на раме, то левой, то правой ляжкой, поочерёдно, а седло оставалось у него за спиной чуть пониже лопаток. Рядом с таким храбрым коротышкой ездить «под рамой» было совсем стыдно.
И вот наконец после стольких проб и падений с царапинами, ушибами или без, у меня получилось! Ух-ты! Как быстро несёт меня велосипед над землёю! Никто и бегом не догонит. А самое главное – до чего легко, оказывается, ездить на велосипеде! И я гонял и гонял по орбите вокруг беседок в окружении дорожек Двора, пока—с опаской, но желанием—не свернул между знаний на окружную дорогу, на орбиту вокруг двух кварталов Горки…
Позднее, уже как поднаторелый велосипедист, я даже освоил некоторые элементы велоакробатики – езду «без ручек», когда управляешь велосипедом не касаясь руля, а перемещая свой центр тяжести в сторону предстоящего поворота, а велосипед понимал меня и слушался!.
Другим достижением того лета стало умение открывать глаза под водой. Плотину, где я когда соскользнул с плиты, починили и получился широкий водоём, куда сходилось много пляжников. Среди нас, мальчиков, любимой игрой стала Пятнашки-в-Воде, по тем же правилам как и в сухопутных. Но бегать в воде не получается, пловец движется быстрее, не догнать, да ещё и ныряет, меняя направление движения под водой, неизвестно где вынырнет отдышаться. Прежде, при нырянии мои глаза зажмуривались сами собой, но лишь открытыми можно различить в какую сторону умелькивают белые пятки уплывающего.
Да, под водой всё видится в желтоватом сумраке и не очень далеко, зато звуки слышны намного чётче и чище, когда сядешь на дно и постучишь парой камешков друг об друга. Наверное, потому что вода глушит все посторонние шумы. Правда, долго под водой не высидеть, набранный в лёгкие воздух стремится на поверхность и тебя тоже тянет, приходится грести в обратном направлении, а с камешками в руках не слишком-то и погребёшь.
~ ~ ~
Отпуска родителей в то лето не совпали и они уезжали по очереди. Сначала Папа навещал свою родную деревню Канино в Рязанской области. Он и меня взял с собою, только строго-настрого предупредил в дороге никому не признаваться, что мы живём на Атомном Объекте.
На станции в Бологове нам пришлось долго ждать поезд на Москву. Папа оставил меня сидеть на чемодане в переполненном зале ожидания, а сам пошёл компостировать билеты. На скамье неподалёку сидела девочка с открытой книгой на коленях. Я встал и приблизился к девочке, чтобы заглянуть в книгу через плечо. Это оказался Таинственный Остров Жюля Верна.