– Тебе нужно оружие, – сказала голова на мраморном постаменте. Это была старая голова, седая, с морщинистым лицом – когда-то она принадлежала (принадлежала ли?) мужчине лет восьмидесяти.
– Не мне, – поправила я. – Я драться не собираюсь.
– Копье, – вставила другая голова, женская. – Бери копье.
Длинные ряды постаментов – разной высоты – от круглых в сечении блоков размером с тумбочку, до уходящих под потолок колонн, – тянулись куда хватало глаз. За годы в Башне я побывала во многих Библиотеках – там, где стеллажи были стеклянными, а свет – электрическим, где чадили газовые фонари, где паровые механизмы двигали шкафы по рельсам на полу. Но головы – головы были всегда. Женские, мужские, детские, старые, молодые, бодрствующие и спящие, молчаливые и болтающие без умолку – они не стояли на полках, они росли из них – как бутоны на стеблях. И вновь, присмотревшись к обрубкам шей, я не смогла понять, где кончается камень, а где начинается живая плоть.
– Да здравствует Королева! – истерично взвизгнула голова позади.
– Да здравствует Крысиный Король! – рявкнул ее сосед.
Этаж, куда мы спустились, был очень старым. Насколько, я боялась предположить, но если бы навстречу вышел человек в тоге и заговорил на латыни, я не слишком бы удивилась. Но это маловероятно: и следа людей не было среди выложенных мраморной плиткой коридоров, среди каменных стен с пятнами копоти, среди бронзовых светильников, пахнущих теплом и памятью о цветочных маслах, среди истлевших гобеленов – они рассыпались серым прахом от малейшего движения воздуха, даже от дыхания – среди тишины и мрака.
– Как найти Арену? – спросил Игорь.
– Она сама тебя найдет, охотник, – захихикала женская голова, та, которая говорила про копье.
– Что это, мать твою, значит? – не выдержал он.
– Копье, охотник. Копье судьбы. Судьба – это копье. Копье – это судьба. Не ошибись с выбором.
Я зевнула. После Лифта – после девяти часов в душной, тесной кабине, где ноги нельзя было вытянуть, где я не сомкнула глаз ни на миг, слушая, как грохочут противовесы, тянутся, скрипят и стонут от натуги железные тросы и гулко ухает эхо в шахте – чего мне не хватало, так это порции отборного бреда.
– Что думаешь? – спросила я Игоря. Тот раздраженно дернул плечами. – Рихард?
Монах молчал – сидел у двери, уставившись куда-то внутрь себя. С той минуты в Лепрозории, когда он встал лицом к лицу с Крысиным Королем, Рихард и полслова не произнес. Мы пытались его расшевелить, но без толку.
– Рихард? – повторила я.
Он поднял голову. Посмотрел на меня, не видя.
– Scheisse. – Рихард встал на ноги и пошел вглубь Библиотеки.
– Ничего с ним не случится. – Игорь не дал мне последовать за ним. – Пусть проветрится.
– Да здравствует Королева! – Громыхнуло из-под потолка.
– Да здравствует Крысиный Король! – завопил хор.
Да чтоб вас.
– Дело не в том, как ее найти, – сказала голова старика. – Любая дверь станет входом на Арену, если ее откроет правильный человек. Ты, охотник, не подходишь. Ты не ищешь справедливости. Не ищешь мести, прощения или смерти. Ты идешь убивать. На Арене хватает убийц – ты ей не нужен.
– А я? – Я знала ответ, но все равно спросила.
– Ты в своем праве, Королева, – подтвердила голова.
Я открою дверь – вот эту, сквозь которую мы вошли в Библиотеку, – и ступлю на желтый песок Арены.
А Крысиный Король будет ждать там.
Что полагается за победу? Рихард говорил о богатстве – о еде, о чистой воде, которую не придется искать, рискуя умереть от жажды прежде чем натолкнешься на источник – трубу, как на том мертвом этаже, или, что бывает куда чаще, – тонкую струйку, текущую по стене, – ржавую и пыльную на вкус. Можно будет выбрать любой этаж и жить там, ни в чем себе не отказывая. Мечты его – мечты нищего о роскоши, как он ее себе представляет, ложась спать под небом и ветром.
Игорь говорил о свободе. Но он лгал, я чувствовала. Или сам не верил. Голова старика права – он шел на Арену убивать. Все, что ему нужно, – кровь Крысиного Короля, кровь чудовища на его руках – будто сам факт убийства и есть ответ на вопрос «зачем».
А что нужно тебе, Ариадна?
Я не успела додумать эту мысль, когда в стене открылся глазок. Пока желтый. Я спешно достала из рюкзака зеркало, начала приводить себя в порядок.
– Что такое? – спросил Игорь. Я удивилась – он что, не заметил? Кивком указала на глазок.
– Ааа… – усмехнулся он. – Ты веришь в эту чушь?
– Это не чушь. – Я слегка обиделась.
– Угу. Изобразишь милашку перед надзирателями – получишь корку хлеба и кружку тухлой воды на завтра. Если и веришь, стоит оно того?