— Выпьем, — обещает Крис. — У нас ещё много времени, чтобы разгрести всё это дерьмо. Здесь мы задержимся на неделю-две как минимум. Надеюсь, нас не вычислят, пока мы тут прячемся.
— Что будет, если нас вычислят? — спрашиваю я, наконец, решаясь подать признаки жизни.
Кристина смотрит на меня так внимательно, словно я глупый ребёнок. Стоит ли мне знать ответ на этот вопрос?
— Тогда нам конец, — говорит Крис так, словно эта фраза ничего не значит. — Можете заказывать место на кладбище. Хотя, думаю, оно нам не понадобится. Арчи закопает нас где-нибудь в лесу, и нас никогда не найдут.
Её голос становится мистическим. Так обычно рассказывают страшилки перед костром, стараясь напугать слушателей.
— Всегда хотел, чтобы меня кремировали, — пытается пошутит Егор, но никто даже не улыбается.
— Ну, или так, — пожимает плечом Крис. — Может, он разрешит последнее желание перед смертью? Я бы попросила шоколадный пудинг.
— Я бы любой пудинг сожрал сейчас. Холодильник пуст, там даже мышь не весит в петле. Надо было сказать Андрею, чтобы он еды прихватил…
Кристина поднимается на ноги, даже не собираясь комментировать порыв Шторма перекусить, ставит кружку в раковину и, прежде чем уйти, бросает:
— Есть чай.
Мы с Егором остаёмся наедине, и неловкое молчание повисает между нами. Мне хочется что-нибудь сказать, пошутить или разрядить обстановку, потому что раньше так обычно поступал Шторм, но в голову ничего не приходит. Дождь за окном усиливается, и я вздыхаю, прислушиваясь к отдалённым раскатам грома.
— Пойду в душ, — зачем-то говорит парень, медленно поднимаясь на ноги.
Он не смотрит на меня, а я прожигаю его спину взглядом, пока Егор не скрывается в коридоре.
А чего я ожидала? Что он бросится ко мне в объятия и будет откровенничать? Глупости. Между нами уже давно нет ничего подобного. Есть только пустота и громадная пропасть…
11
nvrmore — light me a cigarette
Флешбэк 4.
Рома и Андрей возвращаются только к обеду и при этом не забывают прихватить с собой еду из магазина, — это единственная хорошая новость, потому что к этому времени чай заканчивается, а наши желудки устраивают настоящий переворот, недовольные тем, что их не кормят.
Квартира томится в тишине, никто ни с кем не разговаривает. Каждый спрятался в своём углу и не подаёт признаков жизни. Я единственная сижу на кухне и пытаюсь разобраться с собственными мыслями — иногда сюда забредает Егор или Крис, чтобы заварить себе чай.
Пакетики заканчиваются.
Телевизор на кухне тихо работает, уходя на фон и теряясь где-то на втором плане. Забравшись на диванчик с ногами, я обнимаю колени и пытаюсь превратиться в невидимку, словно маленькая девочка, напуганная очередным скандалом родителей.
Вспоминаю песню Нойза «Ругань из-за стены». «И кто из вас прав, мне всё равно. Вы оба мне нужны».
Я думаю о маме, и дикая тоска пронзает меня своими стрелами, словно садист-Купидон. Впервые за годы, которые я провела вдали от неё, мне вдруг хочется просто обнять её и расплакаться.
Мама никогда не любила объятия. Это было для неё диким. Странным. Это её раздражало.
«Я, честно говоря, не люблю, когда ко мне прикасаются. То есть, или мы любовники, или вы кот. Остальные не трогайте меня, пожалуйста».
Статусы, статусы…
Когда ребята возвращаются, Кристина принимается за приготовление еды, и мне приходится ей помочь, потому что я знаю, что никто другой этого не сделает. Да и мне нужно хоть чем-то занять себя.
Однако, руки не слушаются, пальцы слабеют и издеваются надо мной.
Мы не разговариваем с Крис. Изредка она просит что-нибудь подать или порезать овощи, а в остальное время мы молчим. Когда вкусный запах картошки и мяса заполняет квартиру, на кухню приходит Егор и начинает наблюдать за нами, периодически спрашивая, когда же всё будет готово. Его живот громко урчит, и парень ругается с ним, пытаясь заткнуть.
На мгновение мне становится легче.
А потом мы обедаем. Я, Кристина, Егор, Андрей и Рома. Матвей спит, а Маша не горит желанием покидать балкон комнаты, которую она себе выбрала. Мы её не трогаем.
Едим молча на кухне, и лишь стук приборов о тарелки нарушает тишину.
— А теперь ты всё в подробностях расскажешь нам, — говорит Егор, когда мы заканчиваем с обедом. — Всё, что было и что ты задумал. Будешь что-то скрывать, я тебя отделаю так, что ты сидеть не сможешь.