«Из тех нескольких сот художников, которые там работали, можно было насчитать не более четырех, пяти иностранцев, а остальные были не только чисто русские, но почти все люди графа Шереметева; если бы факт этот не был констатирован, трудно было бы этому поверить», - пишет современник.
В 1795 году театр дал первый спектакль по случаю взятия Суворовым крепости Измаил. Известие о героизме русских войск и искусстве их полководца поразило всех. Страна праздновала победу, и к Шереметеву явилась вся знать первопрестольной столицы. И тогда выявились недостатки наспех сооруженного здания. Не было фойе, вестибюль оказался мал, коридоры узки. Шереметев немедленно приступил к перестройке еще недостроенного дворца, которая завершилась к коронации Павла I в мае 1797 года.
В 1797 году мастера становились на работу с 4 утра со свечами и кончали в 10 часов вечера со свечами. В морозы 25 - 28 градусов работали, внося в помещение чугуны с жаром».
Император, считавший Николая Шереметева своим другом детства, обещал нанести в Останкино визит со всем своим двором. Это была честь, которая никому более не оказывалась. К приезду царя был приготовлен сюрприз, который вряд ли кто-либо, кроме Шереметева, мог себе позволить. В ожидании императора от самого дворца до Марьиной рощи была сделана просека, подпилены деревья и у каждого ствола поставлены люди, которые по сигналу стали валить деревья при приближении императора. Перед царем как бы падала ниц сама русская природа, открывая панораму Останкино.
«Вся дорога представляла прекрасно освещенную галерею. В самом селении улица крестьянских домов закрыта была с обеих сторон высокими щитами, освещенными плошками и фонарями. Господский дом со всеми строениями, равно как и прекрасный сад его с деревьями, иллюминированы были удивительно.
Площадь в саду перед окошками и одна галерея казались огненной рекой. В разных местах представлялись огненные фонтаны, как будто изливающие вверх блестящее серебро: так подделано было посредством движущихся машин и серебряных тканей.
Прибытие государя и фамилии возвещено было пушечными ракетами и пальбою. В доме дан великолепный бал и театр, на коем и играли собственные актеры графа Шереметева. После ужина пушечные выстрелы открыли фейерверк за прудом против балкона. Это было прекрасное и великолепное зрелище. После многих перемен, бывших в фейерверке, поднялись вверх с ужасным ревом около 50 тысяч ракет со шлагами и звездами. Небеса казались отверстыми от искусственных огней в ночном мраке. Сильный и продолжительный гром с блеском молний и блестящих звезд колебал воздух», - пишет очевидец.
Параша должна была покорить самого императора и 55 иностранных министров из разных стран Европы. И гости действительно восхищались ее игрой. «При поднятии занавеса зрители увидели «Похищение сабинянок». Участвующих было около 300 человек. Все - домашние люди самого графа Шереметева. Костюмы, превосходно обдуманные, отличались большим богатством, особенно у актрисы они были залиты удивительными по пышности бриллиантовыми украшениями, принадлежащими графу Шереметеву, ценностью не менее 10 000 рублей».
Искушенные знатоки оценивали устройство и архитектуру Останкинского дворца и находили, что «ни один немецкий владетель не имеет что-либо подобное», но в еще большее восхищение приходили они, видя, что и «этим не ограничиваются владения хозяина. Большой прекрасный театр. Труппа, актеры, танцовщики, капелла - все принадлежность хозяина». Репертуар театра, включавший около семидесяти пьес, опер и аллегорических балетов, оркестр, исполнявший самые сложные музыкальные произведения; хор, руководителем которого был один из основоположников русской классической музыки Степан Дехтярев, могли соперничать с любой профессиональной сценой Европы.
Однако положение Прасковьи Ковалевой, выступавшей под сценической фамилией - Жемчугова, от этого становилось еще более двусмысленным. Люди, составлявшие окружение Николая Шереметева, на нее смотрели как на холопку, развлекающую их по приказанию барина.
Воспитанный за границей в атмосфере преклонения перед артистическими талантами, Шереметев недооценил положения актрисы в русском обществе. Ведь и сам он, «поклонник муз», оставался крепостником, и. кроме Параши, часто не отличал артистов от слуг. «Иметь тебе - пишет он управляющему, - главное смотрение над всеми верховыми и нижними, как официантами, лакеями, музыкантами, танцовщицами, конюхами, истопниками и всеми прочими людьми, так же и над конюшней».
Выступление 1797 года было последним в артистической карьере Прасковьи Ковалевой-Жемчуговой. Граф, получивший высокую должность обер-камергера двора, переезжает в Петербург и берет с собой Парашу.
Чтобы поднять любимую женщину на более высокую ступень социальной лестницы, Шереметев ищет новые пути, он сочиняет легенду о том, как шляхтич Ковалевский попал в плен к его деду фельдмаршалу Шереметеву. В Белоруссию отправляется целая экспедиция для розысков «родственников» Параши. И родственники нашлись: не кто иной, как сам «отец» Параши - Ковалевский. Замечательная актриса становится Ковалевой-Ковалевской.
Как предполагает Шереметев, польская шляхтичка сможет стать и русской графиней.
Увы, и версия о благородном происхождении Ковалевой-Ковалевской тоже ничего не дала. Еще два года тому назад вся русская знать видела ее на сцене домашнего театра, все знали Парашу Жемчугову, и дворянство отказалось принять ее в свою среду.
Параша с удивительным самообладанием переживала каждый акт этой драмы. О том, чего оно ей стоило, сейчас уже невозможно судить. Унижения, невыносимые для гордой натуры замечательной артистки, уход со сцены, купленное на деньги графа польское дворянство… Она заболела, обострился туберкулезный процесс. Будучи религиозной, в болезни она увидела кару за «незаконную» любовь к графу.
С переездом в Петербург, театр становится не нужен. В 1800 году Шереметев распускает труппу. «Девушкам, занимавшим до сего места актрис и танцовщиц, даю я позволение приискать себе женихов», - гласит распоряжение графа. Актерам приискали должности среди челяди.
Павлу Аргунову вменяется в должность надзирать за сохранностью графской мебели и за его фруктовым садом. Тех, для кого не нашлось должности при доме, отослали на крестьянские работы. Лишь своих ближайших подруг по сцене Параше удалось оградить от этой участи, они остались при ней.
Народный лубок. XIX в.
В 1801 году на коронацию в Москву прибыл Александр I. Прием нового императора в Останкине был не менее великолепен, чем прием, оказанный четыре года назад его отцу. По выражению современника он напоминал одну из «арабских ночей». Шереметев устроил бал с музыкой и фейерверками, но театра из «людей графа» уже не было. Новый император обласкал Шереметева, однако он не был заинтересован иметь около себя друга детства своего отца. Как известно, убийство Павла I произошло с ведома его сына.
Шереметев остается в Москве вместе с Парашей. За несколько месяцев до этого в глубокой тайне состоялось бракосочетание Николая Петровича Шереметева с Прасковьей Ивановной Ковалевской.
«1800 ноября 8 дня. Его сиятельство г. обер-камергер и кавалер граф Николай Петрович Шереметев венчан браком с девицей Прасковьей Ивановной Ковалевской в царствующем граде Москве, в приходской церкви Симеона Столпника, что на Поварской, священником Стефаном Никитиным. О чем через сие своеручно свидетельствуюсь и подписуюсь: смиренный Платон митрополит московский».