Кроме колонн, обрамлявших зрительный зал, на сцене были поставлены ложные колонны из картона с деревянным каркасом, которые легко сдвигались в сторону; ложи авансцены и галерея-парадиз закрывались с помощью щитов, покрытых живописью; подвесные декорации и кулисы легко убирались, а середина потолка над сценой с помощью особого приспособления поднималась вверх. Техника сцены во многом превосходила крупнейшие театры Европы и могла сравниться только с королевским театром в Швеции.
Сохранилось описание приема польского короля, проходившего в этом зале через несколько лет после завершения строительства: «После окончания спектакля король со всем обществом вернулся в комнаты, где не успел пробыть и получаса, как их попросили сойти по той же самой, покрытой красным сукном, лестнице, которая их вела в театр. Вместо последнего, глазам, зрителей представилась теперь огромная бальная зала, образовавшаяся из амфитеатра и театра. Та часть залы, в которой шло представление, была обставлена с двух сторон ионийской колоннадой; последняя на время спектакля была передвинута к стенам. В течение указанного получаса, когда гости были наверху, эту колоннаду с помощью рабочих передвинули с двух сторон и разместили вдоль залы так, что между колоннами и стеной оставался проход. Колонны, внутри пустые, снаружи были выкрашены белой краской. Граф Шереметев заявил королю, что он занят проектом более быстрого перемещения упомянутых колонн».
Пока строился театр, Шереметев занимался подготовкой своей труппы. Он устраивает настоящее театральное училище из «15-ти и 16-лет девочек из сирот, которые чтоб были из себя получше и не гнусны видом и станом». Учение было серьезным и строгим, что видно из наставлений: «…если же леность и нерадение и неперенимание в учении окажутся, то таковых наказывать, ставя на колени, сажать на хлеб и воду и о малейших проступках меня уведомлять». В школе, чтобы «напрасно время не протекало» и лишь «в хорошие дни», то есть «теплые, но не в учебные, позволяется посылать девушек прогуливаться по просторным улицам под присмотром их женщины».
Шереметев, тем не менее, знал меру и приказывал: «…танцевать учиться только три раза в неделю, а не более потому что без нужды мучиться не нужно». В остальное время девушки занимались изучением французского, итальянского языков, пением, игре на музыкальных инструментах и т. д. Шереметев приглашал лучшие театральные силы для обучения своих актеров и абонировал для них ложу в Большом театре. Его актеры учились у Дмитриевского, Сандунова. К ним нанимались учителя итальянцы по специальным предметам. Одного из них Шереметев даже переманил из императорского театра.
В 1792 году Шереметев пригласил архитектора Кампорези «обстроить» дворцом уже возведенный театр и приделать к нему фасады. Однако практически лишь садовый фасад дворца сохранил следы проекта Кампорези. Существенные улучшения в проект были внесены крепостным Шереметева Павлом Аргуновым, представителем знаменитой художественной семьи. Федор Аргунов был строителем дворца в Кускове, брат его Иван - одним из первых русских портретистов, дети Ивана - Николай и Яков - художники, а третий сын - Павел - архитектор, ученик Баженова. Павел Аргунов становится распорядителем работ, и его следует считать фактическим автором Останкинского дворца.
По обычаям того времени здание представляет собой в плане огромную букву «ГЪ, обращенную в сторону Москвы. Боковые павильоны и галереи образуют почетный двор. Здесь на зеленом, тщательно подстриженном ковре, разворачивались запряженные цугом тяжелые золоченые кареты знатных любителей театра. Главный фасад выходил в сторону двора тремя портиками, которые покоятся на низком рустованном цоколе, лишенном каких-либо украшений. Этим подчеркивалось подсобное назначение цокольного этажа и главенствующее положение второго, в котором была расположена анфилада парадных комнат.
Другой фасад с десятиколонным портиком обращен в парк, который незаметно переходит в знаменитую останкинскую дубраву. Около самого дворца был выравнен зеленый партер, окаймленный статуями. Дорожки, прямые вблизи дома, постепенно переходили в лабиринт аллей «английского парка», в котором каждый поворот, каждая группа деревьев или окаймленная кустарником поляна были так искусно спланированы, что производили впечатление естественных.
Поднявшись по парадной лестнице, гости Шереметева попадали в парадные гостиные. Первая была отделана малиновым бархатом и украшена зеркалами, чтобы прибывшие могли осмотреть свой туалет. Малиновая обивка контрастировала с холодно-голубыми стенами соседней гостиной, а та, в свою очередь, с пунцовым бархатом третьей. Четвертая гостиная была обита зеленым штофом с белыми разводами. Эта материя была выткана крепостными ткачами в имении Шереметевых Иваново-Вознесенске. Белые двери гостиных казались выточенными из пластин слоновой кости. Они были расположены по одной оси, точно одна против другой, образуя галерею, которую замыкало большое зеркало, и от этого она казалась бесконечной.
Портрет П. И. Ковалевой-Жемчуговой. Художник Н. Аргунов. I801 г.
Весь левый боковой фасад занимала картинная галерея, одно из самых значительных частных собраний своего времени. Шереметев отличался обширными познаниями в области искусства и стремился к тому, чтобы в его собрании были представлены основные направления западноевропейской живописи XVII века. Шереметев гордился своей коллекцией и обставил галерею с особой пышностью. Столы с резными подстолями работы крепостного Федора Никифорова были покрыты столешницами из малахита, а бронзовые люстры и канделябры изумительной работы имели оси из рубинового стекла, цвет которого зависит от добавления золота в расплавленную хрустальную массу. В нижнем этаже была устроена эстампная галерея. Здесь на стенах мягкого жемнужного цвета висели гравюры французских и итальянских мастеров XVII - XVIII веков и здесь же была расставлена коллекция фарфора, древние китайские и японские вазы, представляющие колоссальную ценность. Центральную часть паркового фасада занимал театральный зал, а угловые части - два павильона: Итальянский и Египетский. Египетский павильон служил концертным залом. Его зеленые стены ' как бы продолжали зелень парка.
Останкино. Художник Н. Подключников. Первая четверть XIX в.
Автором интерьеров дворца был Павел Аргунов. Большое внимание Аргунов уделял паркетам, они набирались под руководством крепостного столяра Федора Пряхина из многих сортов дерева, в том числе «морского, с вкраплением перламутра и олова. Только в одной небольшой круглой зале-ротонде было одиннадцать пород дерева, в том числе палисандр, самшит, красное, черное и розовое дерево, так называемый амарант. Останкинские паркеты отличались изысканностью, оригинальностью рисунков, ничем не напоминавших известные в России образцы.
Потолки расписывались приглашенными художниками и своими крепостными. Обычная техника росписи по сырой штукатурке требует времени, а Шереметев спешил. Поэтому многие плафоны были написаны на холсте или на бумаге.наклеенной на подрамники с натянутым на них холстом, и установлены на место. Эта техника давала не только изумительную воздушность краскам, но и оказалась достаточно стойкой, чтобы до нашего времени сохранить роспись в хорошем состоянии.