Он торопливо глотнул из бокала. Зубы его стучали о края бокала.
— Нервничаете, я вижу, — заметил Лайман. — Конечно же, у вас есть марсианин, и я подозреваю, что вам об этом известно.
— Что бы я делал с марсианином? — упрямо возразил коричневый человек.
— А что бы вы делали без него? Я думаю, это очевидно. Если бы вас застукали расхаживающим без него, то вас бы, вероятно, упрятали в каталажку или что-то в этом роде. Но он у вас, несомненно, есть, и у меня тоже, и у него, и у бармена.
Лайман поочередно тыкал указательным пальцем и перечислял.
— Конечно, есть, — сказал коричневый человек. — Но все они улетают завтра на Марс, а вам нужно будет посетить хорошего доктора. А сейчас вам лучше выпить еще…
Он повернулся к бармену, когда Лайман, очевидно случайно, нагнулся к нему и взволнованно прошептал:
— Теперь — не смотрите!
Коричневый человек бросил взгляд на белое лицо Лаймана, отраженное в зеркале перед ним.
— Все в порядке, — сказал он. — Никаких марси… Лайман дал ему под стойкой яростный пинок.
— Заткнитесь! Один как раз вошел!
Потом, поймав взгляд коричневого человека, с подчеркнутой беззаботностью проговорил: — … естественно, мне не оставалось после этого ничего другого, как взобраться на крышу. Мне понадобилось десять минут на то, чтобы спуститься оттуда по приставленной лестнице. Но как только мы достигли земли, он с воплем вырвался у меня из рук и снова оказался на крыше.
— Кто? — с пронзительным любопытством спросил коричневый человек.
— Да мой кот, кто же еще?
Лицо Лаймана повернулось к коричневому человеку, но уголком глаза он наблюдал за чем-то невидимым в кабинке, в самом дальнем углу зала.
— Почему он пришел? — пробормотал он. — Мне это не нравится. Вы его знаете?
— Кого?
— Того марсианина. Случайно, это не ваш? Впрочем, думаю, что нет. Ваш — это, наверное, тот, что вышел некоторое время назад. Интересно, ходил ли он составлять отчет, или передал его вон этому? Такое возможно. Теперь вы можете говорить, не понижая голоса, и прекратите делать эти гримасы. Хотите, чтобы я понял, что вы его видите?
— Я не могу его видеть. Не втягивайте меня в это. Сами разбирайтесь между собой, вы и ваши марсиане. Вы действуете мне на нервы. В общем, я ухожу.
Но он даже не попытался встать со стула. Через плечо Лаймана он бросал взгляды в глубину бара, потом переводил их на Лаймана.
— Прекратите на меня пялиться, — сказал Лайман. — Прекратите пялиться на него. Хотите, чтобы каждый думал, что котом были вы?
— Почему котом? Почему кто-то должен?.. Разве я похож на кота?
— Мы говорим о котах, разве нет? Коты могут их видеть очень ясно, даже понимают, я думаю. Они им не нравятся.
— Кто кому не нравится?
— Кому? Ни те, ни другие друг другу не нравятся. Коты могут видеть марсиан, но они притворяются, будто не могут, и это сводит марсиан с ума. Согласно одной из моих теорий, коты правили миром, пока не пришли марсиане. Неважно. Забудьте о котах. Это может быть гораздо серьезнее, чем вы думаете. Мне удалось узнать, что сегодня ночью мой марсианин передавал сообщение, и я вполне уверен в том, что некоторое время назад ваш марсианин вышел отсюда. А заметили ли вы, что больше никто из присутствующих здесь не имеет при себе марсианина. Считаете ли вы…
Тут он еще больше понизил голос:
— Считаете ли вы, что они могут наблюдать извне?
— О Господи! — пробормотал коричневый человек. — С крыши, вместе с котами, я думаю.
— Почему бы вам не прекратить свою болтовню насчет котов и не сделаться серьезным хотя бы ненадолго? — потребовал Лайман.
Потом он замолчал и слегка покачнулся на стуле. Чтобы скрыть смущение, он поспешно допил остывающую в бокале жидкость. Он был бледен.
— Ну, теперь в чем дело? — спросил коричневый человек.
— Ни в чем. — Он сделал глоток. — Просто он смотрел на меня своим… Вы сами понимаете.
— Давайте-ка, все проясним. Насколько я понял, марсианин одет в… одет так же, как и человек?
— Естественно.
— Но он невидим для всех, кроме вас?
— Да. Он не хочет, чтобы его видели именно теперь. Кроме того…
Лайман сделал паузу. Он бросил на коричневого человека взгляд и быстро отвел глаза.
— Знаете, я готов предположить, что вы можете его видеть, по крайней мере, немного.
Коричневый человек молчал в течение тридцати секунд. Он сидел неподвижно, забыв о напитке, который держал в руке. Казалось, что он не дышит.
И уж, конечно, он не мигал.
— Что вас заставляет так думать? — спросил он наконец своим обычным голосом.