Лайман быстро опустил бокал.
— Разве я что-нибудь сказал? Пожалуй, я пойду.
— Нет, вы не уйдете, — сказал коричневый человек. — Он схватил Лаймана за руку. — Останьтесь здесь, посидите. Вот так… Куда вы собирались идти?
Лайман указал в заднюю часть бара — то ли на меломан, то ли на дверь с надписью: "Для мужчин".
— Я не слишком хорошо себя чувствую. Может быть, я слишком много выпил. Думаю, мне…
— С вами все в порядке. Я не доверяю вам и этому вашему… невидимке. Вы останетесь здесь до тех пор, пока он не уйдет.
— Он как раз уходит, — обрадовано сказал Лайман.
Его глаза двигались вслед невидимому, но быстрому движению по направлению к двери.
— Видите, ушел. А теперь отпустите меня. Коричневый человек посмотрел в сторону кабинки.
— Нет, — сказал он. — Он не ушел. Сидите там, где сидите. Пришла очередь Лаймана замереть на некоторое время. Лед в его бокале тихонько позвякивал о стенки. Наконец он заговорил. Голос его был мягкий и тревожный.
— Вы правы. Он еще здесь. Значит, вы его видите? Коричневый человек сказал:
— Он повернулся к нам спиной?..
— Да, вы можете его видеть. Может быть, даже лучше, чем я. Может быть, их здесь больше, чем я думал. Они могут быть повсюду. Они могут сидеть рядом с вами везде, куда бы вы ни пришли, и вы даже не догадаетесь, если только…
Он слегка покачал головой.
— Они хотят быть уверены, — сказал он. Он обращался в основном сам к себе.
— Они могут давать приказы и заставлять вас забывать об этом, но должен быть предел тому, что они могут заставить вас делать. Они могут заставлять человека выдать себя. Им приходится следить за ним, пока они не убедятся.
Он поднял бокал и поднес его к губам.
Кубик льда скользнул ему в рот и остался там, но он не обратил на это внимания и выцедил все до последней капли.
Поставив бокал на стойку, он посмотрел на коричневого человека.
— Итак? — спросил он.
Коричневый человек поднял голову и снова уставился на стойку.
— Становится поздно, — сказал он. — Народу уже мало. Будем ждать?
— Чего ждать?
Коричневый человек бросил взгляд в сторону кабинки и быстро отвел глаза.
— Я хочу вам кое-что показать. Я не хочу, чтобы это видел кто-нибудь еще.
Лайман обвел взглядом зал. Последний посетитель, оставшийся в зале, подошел к стойке, бросил на красное дерево несколько монет и медленно вышел из зала.
Они сидели в молчании. Бармен поглядывал на них с нарочитым безразличием.
Потом из первой кабинки вышла парочка и ушла, вполголоса споря.
— Еще кто-нибудь остался? — спросил коричневый человек с таким расчетом, чтобы звук его голоса не достиг ушей человека в куртке бармена.
— Только…
Лайман не закончил, ограничившись острожным кивком в сторону задней части комнаты.
— Он не смотрит. Давайте и мы не обращать на него внимания. Что вы хотели мне показать?
Коричневый человек снял часы и поднял металлическую крышку. Две маленьких, глянцевых фотографии выскользнули из-под нее. Коричневый человек ногтем отделил их одну от другой.
— Я просто хотел кое в чем убедиться, — сказал он. — Первое, почему вы выбрали меня? Некоторое время назад вы сказали, что следили за мной, чтобы увериться. Я этого не забыл. И вы сказали, что я репортер. Предположим, вы расскажете мне теперь всю правду?
Покачиваясь на табурете, Лайман нахмурился.
— Так вот как вы на это смотрите? — пробормотал он. — Сегодня утром, в метро… до этого я никогда вас не видел. Но я обратил внимание на то, как вы смотрите на вещи, на невероятные вещи, которых не должно быть. Вы смотрите на них, как смотрит кот, а потом всегда отводите глаза. И я подумал, что вы тоже можете видеть марсиан.
— Предположим, — спокойно сказал коричневый человек.
— Я последовал за вами. Я надеялся, что вы окажетесь тем, с кем я смогу говорить. Если бы я знал, что я могу не один их видеть, это было бы лучше, чем одинокие размышления. Я могу видеть их уже три года. И мне удавалось скрывать эту тайну даже от них. И каким-то образом мне удалось избежать самоубийства.
— Три года? — переспросил коричневый человек. Он содрогнулся.
— Всегда остается маленькая надежда. Я знал, что никто не поверит мне без доказательств. А я мог найти доказательства. Именно это я и сказал себе. Я повторял себе, что, если вы тоже способны их видеть, то нас будет двое, а, может быть, есть еще и другие, достаточно много для того, чтобы мы смогли все вместе взяться за дело и доказать миру…
Палец коричневого человека шевельнулся, он молча подтолкнул фотографию к стойке. Лайман неуверенно взял ее.