«Пожалуйста», - прошептал он и моя решительность дала трещину. Я склонила голову и тяжело вздохнула, прежде чем кивнуть в знак согласия. Мы могли сделать это и я могла только надеяться, что мои родители поймут. Это было для моего ребенка. Это было то, что ему нужно, и, честно говоря, какая-то часть меня тоже в этом нуждалась. Генри пару секунд неловко переступал с ноги на ногу, а потом неожиданно уткнулся мне в живот, обнимая так крепко, как только мог. А я просто стояла, обнимала его и поглаживала по волосам, надеясь, что мы сможем преодолеть это вместе.
Некоторое время мы молча стояли посреди кладбища, крепко обнявшись и беззвучно роняя слезы. А потом сели в крайслер, пристегнулись и поехали к месту, которые так сильно пугало меня сейчас, потому что оно уже не было тем местом, что я знала раньше. Оно было пустым. Не подавалась на обед прекрасная лазанья Реджины. Не было игривых споров после бокала крепкого сидра Реджины. Не было Реджины. От осознания этого я чувствовала, как мое сердце трещит по швам. Как, черт возьми, я смогу пережить все это?
Когда мы подъехали к особняку, мое сердце отстукивало бешеный ритм, угрожая вырваться из грудной клетки. Я взглянула на Генри, но он казался совершенно спокойным. Не теряя времени, парень выпрыгнул с крайслера и побежал к входной двери. Я наблюдала, как он вытащил из кармана ключ и сунул его в замок, прежде чем зайти в дом, в свой дом. Мне потребовалось много времени, прежде чем выйти из этой проклятой машины, и я не могла понять, почему я так не уверена, почему я так боюсь зайти туда. Если ребенок смог сделать это, почему не могу я? Таким образом, после нескольких глубоких вдохов, успокаивающих дыхание, я закрыла машину и пошла в сторону белого особняка по адресу улица Миффлин 108. Когда я зашла в дом, Генри нигде не было видно, но я знала, где смогу его найти. Вдохнув я поняла, что даже коридор напоминает мне о Реджине. Как ни странно, тут пахло ею. Как только запах проник в меня, впитался каждой клеточкой моего тела, меня как будто огрели гребаным молотом Тора, я чуть не потерялась прямо там. Слезы катились по моим щекам и желудок вот-вот угрожал вывернуться наизнанку. А затем я удивленно поняла, что смеюсь, потому что первое, что сразу пришло в голову – не блевать, Реджина будет в ярости, если что-то пролить на ее идеальный мраморный пол. Но как только я осознала это, то снова задохнулась в рыдании. Это было неправильно. Все было неправильно. Все было так…чертовски…неправильно. Тяжело вздохнув, я поднялась по лестнице на второй этаж, где, знала, найду своего сына. И, конечно, толкнув дверь спальни Реджины, я нашла его там. Он лежал, свернувшись клубочком, на ее кровати, плача в подушку и вдыхая аромат покойной матери. Мое сердце опять разлетелось на тысячи осколков. Я была полностью раздавлена, не знала, что делать, как утешить его. Так что я сделала единственное, о чем могла подумать: подошла к кровати, наклонилась, обвила руками его маленькое тело и подняла его на руки. Он мгновенно развернулся в моих руках, обнял за шею и, уткнувшись в плечо, заплакал. Я понесла его из комнаты Реджины вниз. Безмолвные слезы скатывались по моим щекам, но я молчала и убаюкивала его всю дорогу. Когда я уложила его в постель в его комнате, он забрался под одеяло и повернулся на бок спиной ко мне. Я села рядом с ним и стала рисовать пальцами небольшие круги на его спине, и, наконец, примерно через десять минут, дыхание Генри выровнялось и стало глубоким, он заснул. Вздохнув, я укрыла его одеялом, поцеловала в висок, прошептав, что люблю его, и покинула комнату, тихо закрыв за собой дверь.
Я остановилась в коридоре, сомневаясь, куда же мне направиться. Это не был мой дом. Это был дом Реджины, но часть меня хотела находиться здесь, находиться одновременно в каждой комнате этого дома. Наконец, я приняла решение и направилась обратно по коридору в комнату Реджины. Тихо закрыв дверь в комнату, я снова засомневалась. Я стояла посреди комнаты и внимательно осматривала ее. Реджина была везде в этой комнате. Ее одежда, ее стиль, ее мебель, ее вещи, только она… везде. Сохраняя последние остатки самоконтроля и борясь с подходящей истерикой, я неловко переминалась с ноги на ногу и обнимала себя за плечи, стараясь успокоиться.
Наконец, приняв решение, я подошла к кровати, быстро сняла ботинки и забралась под одеяло. Я повернулась и уткнулась лицом в подушку, все еще влажную от слез Генри. Запах Реджины нахлынул на меня, как летний дождь. Я не могла понять, мне хочется как можно быстрее и дальше убежать отсюда или просто расправить руки и дать ему впитаться через мою одежду, в мою кожу и напомнить мне, почему я так люблю лето. Перестав себя контролировать, я разрыдалась в подушку Реджины, хватаясь за наволочку так, как будто от этого зависела моя жизнь.
«Эмма?»
Чуть не закричав вслух, я дернулась всем телом и запуталась в ворохе из одеяла и простыни. О боже, этот голос. Я бешено закрутила головой, осматривая комнату. Конечно, у меня галлюцинации и я просто услышала то, что хотела сейчас услышать больше всего на свете, но нет. Широко открытыми глазами я уставилась на видение предо мной – знакомые очертания загорелых рук и ног, шоколадные локоны и горящие глаза, и полные, чувствительные губы. Это… не… возможно.
«Р-реджина?»
Комментарий к Глава 1: В молчании
Автору всегда интересны эмоции читателей после прочтения)
========== Глава 2: Такая как я ==========
Я чувствовала свои губы, свои конечности, свое сердце. Каждая частичка меня дрожала. Я поднялась на подкашивающихся ногах, мой взгляд был прикован к видению передо мной. Я смотрела в ее глаза, самые бездонные глаза цвета шоколада, которые я когда-либо видела. Вы знаете, это всегда были глаза, которые захватывали меня в плен. Они всегда были настолько переполнены эмоциями. Когда она была спокойной, порочной, холодной или отстраненной, глаза у нее всегда были такими разными. Они были настоящими, глубокими и полными тайн. Я так много могла прочесть по ее глазам – страх, беспокойство, одиночество, любовь. Их взгляд опалял мою душу, и я поняла, сколько всего пропустила, пока смотрела в них снова. Забавно, что такие вещи стали очевидными только после трагедии. Это было то, что бы вы хотели замечать, хотели бы сказать об этом, то, что вы бы просто ценили чуть больше.
Мое сердце взорвалось в груди, когда эти глаза снова пленили меня, но я знала… знала, что это не возможно. Реджина умерла. Она ушла, а люди не возвращаются из мертвых. Даже с помощью магии. Какую злую игру затеял со мной мой рассудок? Мне хотелось закричать. Мне хотелось убежать. Мне хотелось заползти в нору и спрятаться от всего мира, потому что я знала, что как только проснусь – это все окажется всего лишь больным сном. Реджина умерла и мне придется опять привыкать к жестокой реальности. Но вместо того, что бы бежать, вместо того, чтобы кричать, вместо того, чтобы опомниться и не позволить чувствам захлестнуть себя, не позволить привязаться к этому видению, я просто проглотила свой страх и открыла свое сердце.
Я сделала несмелый шаг вперед. Слезы дорожками полились вниз по щекам. Загипнотизированная ее взглядом я прошептала:
«Пожалуйста, скажи мне, что ты действительно здесь».
«Я не знаю», - прошептала она в ответ, и я заметила в ее глазах слезы, превращающие их в глянцевые поверхности. – «Я не думаю, что это так, Эмма».
«А Генри… он видит?» - я пыталась собрать слова в предложение, но глядя в глаза человека, кого вы считали мертвым, это сделать совершенно не просто, особенно, если это Реджин… Боже, она выглядела точно так же. Красивая, сильная, готовая ко всему, но глаза показывали совсем другое, как обычно. Она боялась. И грусть этих ясных глаз передалась мне через воздух, разлилась по всему телу, проникла прямо в душу.