Более того, даже Реджина смотрела на меня своим самым суровым взглядом.
«Эмма Свон, если ты сейчас же не пойдешь на прогулку с нашим сыном, я клянусь…»
Вообще-то я не боялась ее. Она же ничего не сможет мне сделать, учитывая обстоятельства. Но и расстраивать ее лишний раз совершенно не хотелось. Наоборот, хотелось сделать ее хоть чуточку счастливее. Так что, я согласилась.
Оставив Дэвида и Снежку в библиотеке с Реджиной, хотя родители даже не подозревали об этом, мы с Генри вышли на улицу. Я понятия не имела, куда бы нам пойти, учитывая, что я несколько месяцев почти никуда не выходила, так что просто оставила право выбора дороги за сыном. Ему всегда нравились руководящие роли, так почему бы и нет?
Мы шли по улицам Сторибрука, и я изо всех сил старалась отвлечься от своей душевной боли и внутренней борьбы, просто наслаждаться временем, проводимым со своим сыном.
Я удивилась, поняв, куда нас вел Генри, но ничего не сказала вслух, продолжая молча следовать за мальчиком по кладбищу, наслаждаясь непривычными ощущениями холодного воздуха на своей коже. Парень взял меня за руку и свернул к шахте. Это напомнило мне первую неделю после смерти Реджины, когда мы каждый день официально одевались и приходили к ее склепу, а потом шли через все кладбище обратно к машине, молча держась за руки. Возможно, именно сюда нам и нужно было сейчас вернуться, чтобы возродить наши непростые отношения.
Мы шли в тишине в течение долгого времени, медленно минуя надгробия. Наши переплетенные руки мягко покачивались взад-вперед между нами. Мы оба смотрели либо себе под ноги, либо куда-то вдаль, и я сомневалась, стоит ли мне нарушать наше мирное молчание. Мне нужно была извиниться перед ним, за все, что произошло, за то, что я была так погружена в себя, забыв, что мальчик в это время нуждался как никогда именно во мне. Я боялась, что мне не хватит всех слов в мире, чтобы выразить, как я сожалею. Поэтому я молчала, в глубине души надеясь, что Генри и так все понимает без слов, знает, что я люблю его больше всех на свете и никогда от него не откажусь. Я надеялась, что он понимает, что все, что я сделала, было ради него и Реджины, ради нашего общего будущего.
«Так вы с мамой, правда, любите друг друга?» - спросил Генри. Я была так глубоко погружена в свои мысли, что чуть не подскочила от неожиданности.
«Похоже, что так, малыш», - откашлявшись, ответила я, не отводя взгляда от травы под своими ногами. – «Ты не против этого?»
Он затих на несколько минут, прежде чем тихо сказать.
«Я думал об этом с тех пор, как мне рассказала об этом бабушка. Я всегда считал, что Спаситель должен уничтожить Злую Королеву, но теперь мне кажется это неправильным. Я думаю, что ты должна спасти всех, особенно мою маму».
Мое сердце сжалось в комок от осознания, что я не смогла спасти его маму. Я не смогла спасти Реджину, и сейчас мне все еще это не удается. Какой же я Спаситель. Я не чувствую себя им, я вообще больше почти ничего не чувствую, кроме боли.
«Полагаю, я не самый лучший Спаситель», - тихо произнесла я виноватым голосом. Грудь сжало невидимыми тисками, дышать стало тяжело.
Я посмотрела на своего сына. Его глаза были на мокром месте, кончик носа покраснел, а губы едва заметно дрожали. Но следующие слова он произнес спокойным уверенным голосом, и они поразили меня до глубины души.
«Я думаю, что ты спасла ее. Ты изменила ее. Ты сделала так, чтобы она захотела стать хорошей. Она пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти тебя и Снежку тогда у колодца, и это сделало ее героем. Понимаешь? Это ты спасла ее. Ты Спаситель, Эмма. Ты просто должна верить в себя, и тогда обязательно найдешь способ, как вернуть маму. Я уверен, что ты можешь сделать это, и я помогу тебе».
Слезы наполнили мои глаза и скатились по щекам прежде, чем я смогла вытереть их. Мягко сжав ладонь Генри, я призналась:
«Если бы я умела верить так же, как ты».
«В моей книге, ситуация всегда становится хуже перед тем, как стать лучше. Ты просто должна верить, что победишь, и так оно и будет», - сказал он мне таким тоном, будто это было самым логичным в мире. И да поможет мне бог, я действительно ему поверила.
«Надеюсь, что ты прав, малыш», - тихо сказала я. Отпустив его руку, я мягко притянула его за плечи ближе к себе. Мне нужна была близость в этот момент. Я нуждалась в нем, как в глотке свежего воздуха. И Генри ответил мне. Он обнял меня своей маленькой ручкой за спину и уткнулся головой в бок. Так мы продолжали не спеша идти дальше.
Через некоторое время мы подошли к склепу. Генри потянул меня на лужайку перед большим каменным зданием, и мы сели прямо на траву. Его щеки были влажными от слез, как и мои. Мне так хотелось поддержать его сейчас, сказать что-то утешительное. Но красноречие никогда не было моей сильной стороной. Вот Реджина всегда умела найти нужные слова для него, даже когда он не хотел ничего слышать. А я чувствовала себя совершенно беспомощной.
Не знаю, сколько мы сидели так в тишине, прежде чем Генри снова заговорил первым, казалось, прошло несколько часов.
«Я скучаю по ней», - прошептал он.
Мое горло сдавило, даже глотать стало больно. После этих его слов мне нельзя снова промолчать, прикрывшись жестами. Я должна была что-то ответить ему, стиснув зубы и собрав все свое мужество, даже если это означало заплакать на глазах у сына.
«Ты действительно можешь видеть ее?», - тем временем продолжил Генри дрожащим голосом. – «Бабушка сказала, что ты все еще можешь видеть ее и разговаривать с ней, хотя никто больше этого не может».
«Да, Генри, могу», - разочарование, появившееся на его юном лице, разбило мне сердце. Я знала, как ему хотелось увидеть ее, поговорить с ней. Так что я почувствовала себя еще более виноватой за то, что до сих пор не нашла способ вернуть ее.
И вдруг меня осенило.
«Генри, если хочешь, то ты тоже можешь с ней поговорить», - сказала я мальчику. Его глаза моментально загорелись, хоть он был и удивлен. – «Она может видеть и слышать тебя. И если ты, правда, хочешь с ней поговорить – это будет очень много значить для нее. Я смогу передать тебе все, что она скажет в ответ. Хочешь попробовать?»
«Думаешь, она захочет со мной разговаривать?» - несмело спросил он. – «Думаешь, она скучает по мне, мам?»
«О, Генри, она безумно скучает по тебе!» - судорожно выдохнула я, почувствовав, как слезы опять начинают меня душить.
Мальчик хныкнул и тут же отвернулся от меня, пытаясь вытереть руками слезы, но затем кивнул, и это было все, что мне было нужно.
Я закрыла глаза и призвала свою магию, чтобы вызвать Реджину. Это ужасно утомляло меня каждый раз, но мне было все равно. Все, что меня всегда заботило, чтобы Реджина просто была со мной рядом. Мне становилось легче от ее присутствия. Я услышала, как Генри удивленно вздохнул, хотя он и раньше уже встречался с магией. Моя кожа на мгновение засветилась белым ярким свечением, а потом свет опять погас.
Открыв глаза, я увидела Реджину, стоявшую передо мной с мягкой улыбкой на лице. Но женщина смотрела не на меня. Она смотрела на Генри, ее темные глаза светились любовью и преданностью. Это заставило мое сердце забиться быстрее. Они были моей семьей. Всегда были. Как же я не понимала этого раньше.
«Она здесь?» - спросил меня Генри. Его взгляд хаотично метался по поляне перед нами, хотя он и понимал, что в любом случае не сможет ее увидеть.
«Да», - одновременно ответили мы с Реджиной, но Генри услышал только мой голос.
«Скажи ей…», - начал было мальчик, но я мягко сжала его руку, останавливая.
«Скажи ей сам, Генри», - Реджина опустилась на траву с другой стороны от Генри. – «Она сидит рядом с тобой», - указала я рукой в том направлении. – «Просто поговори с ней».