ПРОЛОГ
Лишь тусклый свет лился на стол. "Он", с кресла встав, уткнулся в пол. Холодный пот стекал по лбу. От каплей он глаза сомкнул. Вновь злой оскал и вновь улыбка, Лицо горело жаром пылким. То хладен "он", то вновь горяч, То слышен смех, то слышен плач, То рёв, то ржач, и мозг палач Терзает душу мыслями о мире: В чём суть, в чём смысл и где цель. Грешную тушу выгрызали, словно мыши в сыре Дыры, словно дети грызли карамель. Был слышен хруст костей в зубах вселенной, Густой и грозный, томный звук. Лежал в пыли клубах сей пленный, И заглушал весь шум лишь сердца стон и стук. Но сердце грохот перебил, как погремушка, Земля, трясясь, подкинула "его", И "он" очнулся дома, на подушке. Вновь тишина. Будильник треснули рукой...
I ГЛАВА
Но так привычен "ему" этот сон, И страх ушёл, убрался вон, Скрывшись за пустой гримасой, Осевши на пол серой массой. Дабы не слышать больше своих мыслей, "Он" сел за стол, над клавишами пальцы свисли. Экран мерцал, слепя мужчину своим светом. Глаза слипались, как ранним утром летом. Протёр "он" их шершавою рукой, Отвесил оплеуху, чтобы сон ушёл долой. И взгляд вернулся вновь к экрану, Курсор мигал над текстом рвано Завершённым. В углу курсивом автор. Неизвестный А.Г.Квартов. Он же Геннадьевич Андрей - Писатель не сыскавший славы, Себе лишь одному известен книгою своей. Он не пытался выйти из своей канавы. Он прятался от мира между строк, Доживая отведённый ему срок. Он с ног валился каждый день На кресло, на диван, опять в постель. Он не выходил из дома ни в погоду, ни в метель. Лишь в магазин, когда желудок уж не мог терпеть. Квартов одинок, что уж совсем не странно, Его любовь - героиня его же романа. И та не с ним, он создал ей героя, Клавишами, словно бог, вершил его судьбу, Квартов на него кидал всё самое плохое, В конце романа смертью окончив его путь. Тем самым автор любовь свою поранил, Глубоким шрамом сердце наградив её. А потом сам, в своей же ванне Пытался наградить своё. И Квартов верил, что жива его любовь, Что это явь, не сон, а правда, жизнь, Поэтому пускал он слёзы вновь и вновь, Что каплями горячими из глаз лились. И вам покажется, что это глупо: Плакать по тому, кого и нет. Но Квартов был почти что живым трупом, Но стукнуло ему всего-то тридцать лет. Но, как понятно, не всегда он таким был. И радостен он был, и жизнь свою любил. От реальности не прятался в своей тетради, Героев не губил словами ради Мести. Сейчас он здесь, в своём же кресле, Опухшие от слёз глаза глядели в монитор, Тяжёлые спросонья веки слипались вместе, В отражении блестел сурово его взор. И вдохновение вновь не пришло, Давно не может Квартов скрыться От своих снов, от едких слов В книге, что давно в мозгу пылится. С тех пор, как ранил он Алёну, (А звали так его любовь) В главе шумели листья клёна. Он, потирая тихо бровь, Вновь понимал, что не спасёт её, Ведь продолжения не видел даже. Все мысли скомканы, как грязное бельё, А лоб его от пота влажен. И сколько Квартов так сидел, Смотря в экран, опять на пальцы, Не знал он сам. Его удел: В своём сознании скитаться. Но, как во сне, его от мыслей грохот разбудил. Желудок Квартова урчал, требуя еды. И вот тот самый единичный случай, Когда Квартов выходил из дома, Ведь как его любовь не мучай, Голод бил сильнее слова. Он с кресла встал на твёрдый пол, И ноги слабо задрожали. И врос в ковёр, как древа ствол Своими слабыми "корнями". В глазах немного потемнело, И пошла кругом голова, В сторону клонилось тело, Но с глаз вдруг пелену сорвал Яркий свет обычной лампы, Что глаз его сетчатку обжигал. Тьма убрала свои же лапы, Пустоту сменив на яркий балаган. Кругом бардак. Квартира, что давно в пыли. В углу башмак. Второй на вешалке висит. Пальто-гамак, на крючках качается как корабли. И кавардак такой везде царит. Обулся Квартов еле-еле, На себя пальто накинул как-нибудь. Ключи в замке уж зазвенели, Их Квартов тут же провернул. Открылась дверь, впустив сквозняк в квартиру, Смешав его с тухлым воздухом внутри. И Квартова шаг, становясь всё шире, Привёл его к входной в подъезд двери. За ней холодный ветер встретил его щёки, Кусая их морозными зубами. И белый зимний снег как стиха строки Ложился на асфальт как на бумагу толстыми пластами. Свет тусклых фонарей блестел в пустых снежинках, Что падали на волосы Андрея, Что под подошвами его ботинков Хрустели, ломая свои ледяные перья. Свежий воздух щекотал его замёрзший нос, что покраснел как зимняя рябина. Но Квартова не волновал вокруг него мороз, Он просто оставлял следы подошвы из резины. Взгляд его направлен был на его сапог мысы, Что постепенно окрашивались в белый. Квартов тихо шёл вдоль проезжей полосы С лицом бледным, цвета мела. Позади остались магазины, Закрытые уж поздней ночью, Но в Квартове не было уж силы Голод терпеть, он рвал желудок в клочья. По крайней мере, так кричал желудок, Рыча как злобная собака. Не ел уж Квартов больше суток, Тем занят был, что горько плакал. Квартова скрипучие шаги Остановились прямо перед входом В круглосуточный один лишь магазин, Что горел во тьме неоном. Приблизился Андрей, открылись двери, Когда шаг его уловил датчик. На безлюдный магазин накинула тишь свои сети. Тени на полках, полные надутых пачек. А среди них стоял Андрей, выбирая что-то. Взгляд его привлёк пакет внизу. Список продуктов, как всегда, предельно кроток: Полуфабрикаты и растворимый суп. И непонятно, как он не слёг с гастритом С такими предпочтениями в еде. он тощий был, будто бы болел рахитом. Незаметно для него сменялись ночь и день ........ У входа в магазин пустовала касса, У кассы той стоял Андрей. Пищащий звук глушил кассира фразы: "Будете брать пакет?" Андрей безмолвно отказался, Вложил купюры в грубую ладонь, Взяв сдачу, за дверью оказался. Обжигающий мороз развёл в груди огонь. За тучами луна светила блекло, Чуть ниже фонари прогнали мрак. Взгляд Квартова прошёл по чеку бегло. Ускорился его нерасторопный шаг. От холода лишились чувств Андрея ноги, Он их переставлял уже с трудом. Он плёлся тихо по дороге К остановке за углом. Приплёлся Квартов к повороту, За угол резко завернул. Предстала тут же его взору Табличка "Автобусный маршрут" Спиной к Андрею силуэт стоял На остановке под фонарным светом, Тень женских форм на белый пол кидал. Будто принцесса ждала свою карету. Не самый тихий шаг Андрея Её заставил встрепенуться, И, дыханием ладони грея, Она решила обернуться. Красный на щеках мороза след, В глубине бездонных глаз снега... Тут никакой ошибки нет, Это была "она"...