II ГЛАВА
И пухлых губ блеск ярко-алый, Как блеск на солнце спелой вишни, Но солнца, хотя светало, Его лучи фонарные сменили. Надутых щёчек цвет заката; Блистает мир в её глазах, Будто когда-то ангел был крылатый, Когда-то жил на небесах. Теперь он здесь, среди людей, Снял свой он нимб и свои крылья, И будто стал ещё милей, Их он оставил покрываться пылью. Изящной, стройную фигурой Наделила девушку природа, Или другой кто-то понурый, Но не бог, никто такого рода. Откуда ж выводы такие? Не природа и не бог её создал, Не ангелы, не демоны плохие. И, интересно, кто тогда? Кто вырисовывал её фигуру, Формы тела и черты лица? Эту чудесную натуру Какой художник написал? Кто нарисовал в глазах ей океан Выбрав им цвет и яркость изумруда, Добавив блеска им? В них будто бриллиант. Куча драгоценностей, чтоб сделать это чудо. Что за ювелир здесь поработал, Чтобы создать такой алмаз? Что за писатель, обливаясь потом, Создал её из ярких фраз? Что за кондитер мастерски, искусно Её пряди шоколадные создал? Которые выглядят так горячо и вкусно, Будто тёплое какао по ночам. Губы пышнее лепестков воздушной розы В глаза бросаются мгновенно. Яркая улыбка как веточка мимозы Заставит стоять в оцепенении смиренно. Да, сейчас поверить будет сложно, Но эту девушку создал Андрей. Та девушка была Алёной, Та, что была ему всего милей. Квартов стоял контуженный на месте, Взглядом своим пронзая взгляд её. Понимал, что глаз прелестней Не видел никогда, ни у кого. Он выглядел в глазах её, наверное, глупцом: Престранным парнем, заросшим, сонным и усталым, С глазами красными, покрытым белизной лицом, С тонкими, костлявыми руками, грудью впалой. Какое впечатление произвёл он своим видом? Он ей смешон? Противен ей? "Зачем так прямо на меня глядит он? Перестань и не глазей!" Мысли такие, наверно, посещали мозг её, По крайней мере, думал так сам Квартов. Но ярких глазок лоск её Прекратить не позволял череду взглядов. Квартов отвернулся и пару раз моргнул. "Ну вот, уже схожу с ума. Так будет продолжаться, если сегодня не усну. Наверно, если и усну, не буду долго спать." И Квартов бы хотел поспать подольше, Не замечал, что сон свой забирает сам. Мысли пустые, что по душе скребут как кошки, Мучили его, но это Квартов их создал. Забыв о сне, Андрей вернулся к миру. Открыв глаза, он вспомнил свой мираж, Мираж, заполнивший его квартиру, Преследующий его как страж. Собрался с мыслями Андрей И пальцами потёр виски, Избавившись от дум и от речей, Что в голове роились, её сжимая как тиски. Облачко пара изо рта отправилось в полёт, Растаяв тут же в темноте. Под Квартова ногами лёд Чуть слышно, тихо захрустел.
Квартов взором вновь окинул остановку, Там всё осталось безызменно От Алёны глаз Квартов увернулся ловко, Уткнув нос в пол, вновь думами был взят он пленным. "Неужто она вправду здесь? Не кажется мне? Она и впрямь реальна? И если так, то стоит ли к ней лезть? Или она исчезнет и будет всё банально? Случится всё как в голивудских фильмах? Проснусь ли я, забыв всё как кошмар? В то, что это реальность, верится не сильно. Не подойду и не узнаю, а узнать давно пора." И Квартов сделал первый робкий шаг В сторону той, которую так любит. Замкнутость, его заклятый враг, В этот раз ему всё же уступит. Ведь пред такой сильной любовью, Столь безумной, обжигающей грудь болью, Кровью заплатит каждый, кто встанет перед ней, Бровью перед врагом не поведёт Андрей, Только лишь имя вспомнив дорогое, Душою всей которое так любит. Против него будут бессильны прочие преграды, ему не выгодные люди. И вот стоя уже перед Алёной, Андрей, ею заворожённый, слегка затылок почесав, Встав перед нею ровную струною, Он грустный и слегка смущённый, отвлёк её, вопрос задав. "Давно автобус ждёте?"-сказал Андрей с трудом. "Я только что пришла",-послышался ответ, Словно воробушек в полёте сказала хрупким голоском, Андрею это будто бы бальзам на душу, будто бы для сердца плед. Он долго думал, что можно ей ещё сказать, Он долго так ни с кем не говорил, молчал всегда, Да даже героиню он свою не мог понять, Поэтому в словах была одна вода. И нёс он бред, бубнил себе под нос, Но идеал она, из грёз его спустившийся на парашюте, Поэтому, будто б официант принёс ему поднос, Та принесла ему свой номерок на блюде. "Записывай давай, буду учить тебя общаться: Тридцать три, потом тринадцать, Пятнадцать и ноль восемь, Тридцать на конце." И номер он в контакты вносит С детской улыбкой на лице. К остановке приближался томный шум мотора, Прерывая менее чуть томный разговор. Открылись двери, наружу вышел пар из коридора, Пеленой прикрыв автобус и салон его. И тут же она вдруг, запрыгнув на порожек И бросив ему лёгкую улыбку напоследок, Она сказала, как же мило, боже: "Пока, балбес!", заключив Андрея в клетку С прутьями из чувств и из эмоций Такими частыми, что и не проскользнуть, Руки сомкнулись в крепких кольцах, Ноги в кандалах, и тяжело вдохнуть. И вот в неволе Квартов уж забылся, Очнувшись, понял наконец, Что его автобус за поворотом скрылся, А он мог и поехать с ней. Бросив плевок негодования в пол, А взгляд улыбчивый на снежную дорогу, Выпустив впервые свежий как ментол Смешок, будто говорит:"Спасибо, богу" А если бы сказал, было б лицемерно, Когда нам ничего не нужно - его нет, Когда нам надо - мы в него поверим, Укутавшись в молитвы плед. Выделывая дыры в слякоти карамельной, Глядя через стекло на солнечные фонари, Квартов, обдуваемый нежною метелью, Идёт на встречу багрянцу утренней зари. И выхлопов дымная завеса, И сереющие облака заводов, Андрею всё так мило, так прелестно, Даже панелек старая колода, Где карты все - одни шестёрки, Одинаковые, дряхлые дома. Трещенки, разбитые пороги, Бабульки не внутри, а во дворах. А вот и шесть червивая Андрея Заспанными окнами глядит на них. Открылась дверь, и дом, зевотой блея, Квартова в себя впустил. Преобразилось всё в его квартире, Всё стало как-то красивее Удобней стало иль пошире. Накинула платочек пыли мебель. К Новому Году конфети из хлебных крошек, Украшенный носками пол, Летающая огоньками стая мошек, И с пыльными мазками стол. С скрипучей песнью повернулось кресло, Квартова маня, словно Сирена, Под его весом встрепенулось резко, Уже смирившись со скрипучим стоном ленно. И руки Квартова, дрожа, Уже держали телефон, И в сердце автора пожар Трещел с сиденьем в унисон. Он тут же встал, направился к постели, Ногами случайно носки примеряя, Прыгнул на подушку, перья полетели. Тучи тоски потерял он.