— ААААА! Родя, я больше не могу! Пусти! — ага! сейчас! Размечтался. Ускоряю темп и привожу его к конечной точке. Он выгибается, глаза распахиваются, начиная сверкать, как два алмаза, Губы, припухшие от моих поцелуев, приоткрываются в крике. Блин! От такой картины сам чуть не кончил.
Он, испытав удовольствие, попытался расслабиться, но кто б ему дал. Снова начинаю целовать, осторожно прижимая палец к анусу. Чувствую, как он напрягается. Шепчу на ухо:
— Всё хорошо, родной мой! Расслабься.
Он честно пытается это сделать и скоро ему удаётся. Он такой горячий и тесный. Понимаю, что так дело не пойдёт. Осторожно встаю с кровати, попутно избавляясь от джинс и нижнего белья. Замечаю, каким восхищённым взглядом Олежка окидывает моё тело. Возвращаю ему не менее восторженный взгляд. Он совершенство. Пропорционально сложен, мышцы не дряблые, слегка накачанные в нужных местах. Смуглая гладкая кожа, которая сейчас слегка блестит от пота. Греческий бог во плоти. Только долго разглядывать его нет сил. Сейчас просто умру от перевозбуждения. Хватаю тюбик с детским кремом (Нужно сказать маме большое спасибо, а я, дурак, ещё ругался) и возвращаюсь к моему одуванчику. Сажусь между его ног и начинаю осторожно массировать его узенькое отверстие, постепенно добавляя второй палец, потом третий. Нечаянно задеваю какую-то точку внутри и Олег прогибается в пояснице, вскрикнув от наслаждения. Всё, сил сдерживать себя просто не осталось. Приподняв его руками за ягодицы, медленно погружаюсь в него. Его мышцы крепко обхватывают мою плоть. Вижу, как Олежка прикусывает губу, а на его красивых глазках выступают слёзы. Но я уже не могу остановиться. Только не сейчас. Начинаю двигаться, сначала медленно, а потом всё быстрей и быстрей. Снова задеваю точку наслаждения внутри него, и мой мальчик стонет и начинает двигаться мне навстречу. А я, наклоняясь, целую его. Всё убыстряю и убыстряю темп. Наши стоны уже смешались в единый. Я плохо соображал что делаю, утонув в переполнявшем меня наслаждении. Последний толчок и я, не сдержавшись, излился глубоко внутрь него. Почувствовав, как его тело забилось в оргазме вслед за моим. Обессиленно падаю к нему на грудь. Нежно целую. Слышу, как он тихо шепчет:
— Знаешь, что...
— Что?
— А я есть хочу. — Смотрю на его хитрую раскрасневшеюся рожицу и начинаю хохотать. Вот ведь бесёнок.
Олег.
— Нет. Ну, что ты ржёшь, как лошадь Пржевальского? — я утыкаюсь лбом в его плечо. — Между прочим, я целые сутки ничего не ел. Хочешь, чтобы я в голодный обморок свалился?
— Ладно,— он примирительно целует меня в макушку. — Спасу тебя от голодной смерти. Топай в душ, а я пока что-нибудь приготовлю.
Я честно попытался встать с кровати без посторонней помощи. Мне это удалось с большим трудом. Всё болело. Вот ведь, блин. Недаром говорят, что за удовольствие надо платить. Но почему платить должен только я? Недобрым взглядом смотрю на Самойлова, который успел натянуть джинсы. Он сочувственно приобнимает меня за талию и шепчет на ухо.
— Помочь?
— Отвали, сам дойду. Лучше вещи мои притарань.
Стоять под тёплыми струями воды было неимоверно приятно. Я не торопился, мне нужно было подумать. До сих пор не могу понять, почему моя жизнь так круто поменялась всего за четыре дня. За четыре дня я успел: влюбиться, сменить ориентацию и переспать с парнем. Полный крутяк. Нет, геем я себя не считал, и считать не собираюсь. Мне не нравятся другие парни. Мне нравится Родька. От его поцелуев и прикосновений у меня сносит крышу, причём окончательно и бесповоротно.
— Одуванчик, ты не утонул? Или собрался в Русалочку превратиться? Учти, хвост тебе не пойдёт, и вообще, я терпеть не могу рыбу, — хохмач, блин.
Выползаю из душа, после которого стало не в пример легче передвигаться.
— Тебе мама звонила, уже два раза. Я ей сказал, что ты не можешь ответить, так как занимаешься сексом со мной. Тебя просили перезвонить, как только закончишь, — он смотрит на меня абсолютно серьёзными глазами.
— Дебил! Ладно, пойду, перезвоню, и скажу маме, что уже иду домой, поскольку ты меня не впечатлил, — натягиваю джинсы и толстовку. С усмешкой наблюдаю, как он, открыв рот, смотрит на меня.
— Что значит, не впечатлил? Эх, а я так старался!
Засмеявшись, подхожу и обнимаю его, крепко прижавшись. Он нежно гладит меня по волосам и шепчет.
— Останься сегодня у меня. Пожалуйста, не уходи.
— Не уйду. Но маме позвонить действительно надо, если не хочешь, чтобы сюда прибыл ОМОН, спецназ, МЧС — причём все скопом. Она у меня паникёрша.
Меня, конечно, отругали за то, что ушёл и не предупредил куда, но остаться разрешили. По-моему, мама была очень довольна, что у меня появился друг. Если бы она только знала, какие между нами отношения...
С кухни донёсся умопомрачительный запах. Желудок болезненно сжался, дико хотелось жрать. Я так нервничал в последние сутки, что просто не мог ничего есть.
Родька меня удивил в очередной раз. Оказалось, что он хорошо готовит.
— Посиди с моё дома один, и не тому научишься.
— Был бы ты девушкой, из тебя бы получилась хорошая домохозяйка... Очень вкусно.
— Ага, наверное, ты прав! А чем бы занимался ты? Если бы был девушкой?
— Тут всё просто: салон красоты, фитнес и бутики, — он недоумённо смотрит на меня. — С моей внешностью я был бы моделькой и замужем за олигархом. А это, ты знаешь, обязывает.
— Хорошо, что ты парень! — с чувством произносит Родька.
— Веришь, сам рад!
— Олег, ты не сердись, но мне нужно спросить, — по тому, как он прикусил нижнюю губу, понимаю что, сильно волнуется. Значит, вопрос будет серьёзным.
— Что тебя связывает с Титовым?
Аппетит пропадает сразу и бесповоротно. Отодвигаю от себя тарелку:
— Я не хочу об этом говорить.
— Но…
— Нет, никаких но… Или мы не затрагиваем эту тему, или я ухожу. Выбирай.
В его серых глазах вспыхивает упрямство пополам со вчерашней злостью.
— Я должен знать правду!
Молча встаю и иду к двери, успеваю обуться и снять с вешалки куртку, до того, как он выбегает за мной.
— Мы не будем об этом говорить, не уходи…
— Обещаешь?
— Клянусь, — он поднимает правую руку. — Самым дорогим, что у меня есть. Левым домашним тапочком.
— Почему не правым? — заинтересованно смотрю на него. В его глазах засветились весёлые искорки. Господи, до чего же он хорош.
—Правый с дыркой. Им как-то неудобно клясться. — А потом добавляет уже серьёзно: — Я не буду тебя расспрашивать. Надеюсь, когда-нибудь ты мне сам всё расскажешь. Только, Олеж, как бы не было поздно.
Он был прав, я тогда ещё не понимал, насколько он был прав. Но сделанного, увы, не воротишь…
Глава 19
Родион.
На электронных часах мирно светились зелёные цифры. Два часа ночи, а я ещё не сплю. В голове роятся мысли, прогоняя сон и заставляя осмысливать то, что происходит. Вчера забыл задёрнуть тяжёлые ночные шторы, поэтому в комнату льётся лунный свет. Я раньше не замечал, насколько он ярко освещает всё в комнате. Олежка спал, я слышал его ровное спокойное дыхание рядом со мной. Приподнялся на локте и посмотрел на своего одуванчика. Он улыбался во сне. Наверное, снилось что-то приятное. Олег — моё персональное наваждение. Я не знаю, как долго продлятся наши отношения. Боюсь, что они обречены на провал с самого начала. Если о них узнают, то мы автоматически станем изгоями. И этого не изменить. Где-то в больших городах к таким отношениям относятся намного терпимее, но только не у нас. Нет, в глаза ничего не скажут, но сторониться начнут. К сожалению, не все у нас такие, как Лерка. Она свято верит, что Любовь побеждает всё. Именно так, любовь с большой буквы «Л». И не важно, какая она. В душу начал закрадываться страх. А что будет, если все и вся будут против нас? Сможем ли мы выдержать прессинг общественного мнения? Как ни странно я не сомневался в Олеге, только в себе. Смогу ли я? Ответа не находилось, я просто его не знал. Ночь — время сомнений.