– Привет! Я так и думал, что Дракула поедет с нами. Мартин ты маму предупредил, чтобы она убрала все свои вазочки, картиночки и прочую мелочь?
– Да, я звонил, попросил разрешения на присутствие нашего котика. Она согласилась.
Марат закатил глаза и покачал головой. Потом обратился к Дусе:
– Я тебе вчера говорил, что голый кот будет с нами. Никакого стыда!
Все вместе они спустились на подземную парковку, где рядышком стояли «Патриот» и «Мерс».
– А почему ты Кита голым называешь? – заинтересованно спросила Яна у Марата.
Он показал ей Дусю в костюмчике.
– Вот видишь, как одеваются хорошие девочки? А ваш? Он голый!
– Попробуй, одень его. И, кстати, он тебя слышит, – предупреждающим тоном прошептала Яна, указывая пальцем на переноску, откуда неслось шипение, – он отомстит.
Марат покивал вихрастой головой.
– Лишь бы Дусю не обижал.
– По машинам! – скомандовал Мартин.
Марат посадил Дусю рядом с собой, погладил ее и с грустью сказал:
– Что, Дуся? Набираемся терпения, пока едем. И тебе будет весело, и мне…
Где-то на полпути к дому Марины встали на светофоре рядом: «чудо российского автопрома» и «немецкая дорогая машина». Яна что-то рассказывала Мартину, оба смеялись, потом он обнял ее и поцеловал. Марат положил руки на руль, оперся подбородком и с тоской смотрел на этот мир счастья. И никто из них не заметил на встречной полосе машину с московскими номерами, направлявшуюся в сторону столицы. Михаил с завистью смотрел на того самого мужика, который ему врезал. Только выглядел тот совсем по-другому: красивый мужчина с экзотической внешностью. А уж как Янка была счастлива, видно и через стекла машин, и через дорогу. Какое-то движение сбоку от их машины привлекло внимание Миши. Он увидел второго «знакомого» – лохматого парня, который толкнул его в грязь. Тут удовлетворение разлилось по всем венам: невооруженным глазом было видно, как хреново вихрастому от того, что он видит в машине брата. Он ведь тогда сказал, что Янка – девушка его брата.
«Что, парень? Попал? Так тебе и надо! А не будешь толкаться!»
Загоревшийся зеленый сигнал светофора отпустил машины братьев и Михаила в разные стороны, теперь уже навсегда. Дома Мишку ждала беременная вторым ребенком жена, а он уезжал с пониманием не поправимой и не прощенной ошибки.
Подъехали к дому Марины, она ждала их на улице. Вполне уже хорошо передвигалась, опираясь на две трости.
Марат выскочил из машины, подхватил сестру на руки и быстренько отнес к «Мерсу». Потом вернулся, дал указания Динке и закрыл ворота. Все это Яна наблюдала из машины. Ей приятно было смотреть на такие теплые отношения между братьями и младшей сестренкой. Она-то была одна в семье. Кстати, никогда не просила у родителей кого-нибудь младшенького. С самого малого возраста считала, что это – только их дело, и вторгаться в отношения родителей нельзя.
– Что ты притихла? – спросил ее Мартин. – Затаилась, как мышонок.
– Просто смотрю, как здорово вы относитесь друг к другу. Трепетно и заботливо. Не лезете на чужую территорию. Молодцы!
– Да, у нас не принято лезть в дела другого. Если только не попросят.
– Моя бы мама слышала, – тихо сказала Яна, вспоминая очередной утренний звонок.
Марат подошел к ним, Мартин опустил стекло.
– Все, погнали, а то мама уже ждет. На выезде в магазин забежим, купим все, и к ним.
Мартин кивнул.
Через час они были уже перед воротами родителей, за которыми виднелся большой дом.
Мартин повернулся к Яне. Она была совсем белая. Даже не дрожала, просто замерзла. Перед ее глазами возникло страшное воспоминание с орущим перекошенным ртом Цилии Моисеевны. И грязь, льющаяся потоком…
– Яночка, милая, ты что?
Он взял ее за ледяную ладошку, приложил к своим горячим крупным губам, согревая и целуя. Притянул к себе на грудь, поглаживая затылок.
– Не волнуйся! Просто подумай – ты знаешь всех нас. Какие родители могли воспитать таких детей? Правильно, добрые и любящие.
Его нехитрые слова успокаивающе подействовали на Яну. Она подняла к нему лицо, поцеловала в подбородок и прошептала:
– Спасибо тебе.
Они заехали в ворота следом за Маратом. Их встречала невысокая стройная женщина, улыбающаяся и уже обнимающая младшего сына. Она потрепала его по лохматой шевелюре. Глядя на нее, становилось ясно, в кого Марат такой вихрастый.