Он раздел ее полностью и помог зайти в кабинку, под струи теплой воды. Яна закрыла глаза и подставила лицо под «дождь», ловя его ртом и руками.
Мартин снимал остатки одежды, наблюдая за каждым ее движением, и уже в полной готовности шагнул к Яне. Прижал ее спиной к груди, обнял, согревая своим телом.
– Тепло?
– Да…
Так они простояли несколько минут, чувствуя друг друга.
Мартин взял с полки флакон с какой-то цветочной картинкой, вылил в ладонь несколько капель и провел рукой по плечам, спине, шее Яны, переходя вперед. Он осторожно обводил скользящими движениями по контурам груди, сужая круги и приближаясь к уже заострившимся кончикам. Он слегка провел по ним ладонями. Яна застонала, опустила руки вниз, обнимая его сзади и притягивая к себе. Но Мартин продолжал ласкать ее тело, не поддаваясь на зовущие движения.
Она дрожала, как натянутая струна, стоны лились сквозь прикушенные губы. Мартин повернул ее к себе лицом и, поддерживая под спину, осторожно подвинул к стене. Потом поднял с пола свои брюки, достал «конвертик» и облачился в «форму».
Шагнул к Яне, прижал к себе, разгоняя кровь до невыносимой скачки сердца, обеими руками обхватил ее лицо и со всей сжигающей его страстью поцеловал, глубоко проникая языком. Он так долго сдерживал себя, чтобы не напугать ее своей дикой сущностью! И сейчас он готов был уже совсем отпустить тормоза… Но в последний момент все же остановился, как в железные тиски инквизиторских пыток загоняя свой нрав.
Казалось, кровь продавит грудную клетку и выкинет оттуда сердце, но Мартин терпел, понимая, что Яна пока не готова ко всем проявлениям его натуры.
Прерывая поцелуй, он сказал:
– Подними ногу, положи колено мне на бедро, держи меня за плечи. Или как… тебе… удобно…
С каждым словом, проникая в нее все глубже, костеря про себя чертову резинку, он чувствовал, что долго сегодня это не продлится.
Янка сначала держалась за плечи, но потом руки сползли ниже, обняли Мартина за талию… И он ощутил, как она слегка подталкивает его. «Пытается ускорить меня? Или ей больно и она хочет быстрее закончить?»
– Как хорошо, – вдруг, словно отвечая на его вопрос, зашептала она. – Хочется еще, дольше, сильнее…
Ему было достаточно этих слов, сказанных полушепотом, полустоном. Он выполнил все ее желания, доводя до экстаза своими точными ударами-толчками, от которых Янка просто теряла себя во времени и пространстве.
И снова – разряды тока по всему телу, содрогания, конвульсии … и полет! В каком-то неизвестном измерении, без ощущения своего тела и мыслей, и только рука Мартина держала ее, не давая потеряться окончательно.
Потом он отнес ее на кровать, вытер полотенцем и укрыл одеялом. Как долго он не ложился, Яна не знала, потому что почти сразу же уснула.
А утром она подскочила от звонка в дверь, не соображая, почему она голая, и кто вообще мог прийти так рано. Янка схватила футболку Мартина, доходившую ей почти до колен, и помчалась открывать…
– Папа???
– Привет, Ян… – он замер, разглядывая ее одежду и заспанный вид. – Ты не одна?
– Да, – еле слышно, краснея как свекла, проговорила Яна.
– Я машину во дворе видел…
– Да, – еще тише сказала она и как-то вся поникла.
– Яна, ты что? Боишься меня? – спросил отец в недоумении, не переступая порога.
– Нет, что ты! Просто мне неудобно, что я в таком виде….
– Это я не прав, послушался мать, – Яна понимающе кивнула головой. – Ты уже большая девочка, и мы не имеем права вмешиваться… Прости, я поеду домой.
– Пап!
– Потом поговорим. Мне надо домой.
Яна вернулась из воспоминаний, когда ее голую ногу кто-то цепко схватил зубами и коготками.
– Ай… – зашипела она. – Что ты делаешь, а?
Она пыталась оторвать котенка от ноги, но получила лапой по руке. Так, с котом на ноге, она и доковыляла до шкафчика, где хранилась его еда. Как только он услышал знакомое шуршание, тут же забыл о своих воспитательных методах и крутился вокруг своей оси, глядя на руки Яны. Он даже не давал накладывать ему еду – его голова уже целиком была в миске. Кое-как отодвинув его и положив еду, Янка начала каждодневный кошачий ритуал: еда-вода-туалет… Все, что угодно, лишь бы не оставаться со своими мыслями наедине.
«Папа был какой-то спокойный. И в то же время напряженный. Как бы не досталось потом «на орехи». Чего теперь ждать?» С такими мыслями она направилась в ванную. Теперь посещение этой маленькой комнаты вгоняло ее в краску, потому что воспоминания были очень яркими… И они вытеснили из головы мысли о родителях. Хоть на какое-то время.