Ее мысли, вроде бы и о боли, на самом деле сводились к тому, что она такая никому не нужна. Кроме семьи, конечно. Но сколько они с ней еще будут возиться. Братья и так не ведали свободы, занимаясь ее проблемами. Хорошо хоть Мартин нашел Яну, а Марат? Только в последнее время перестал таскаться со своими телочками, и то хорошо. А то ни имен не запомнишь, ни внешности: как конвейер.
Пальцы рук устали массировать ногу, и не очень это было удобно. Видно, никакого толку от нее самой для себя нет. Нужен человек, который будет это делать. Но Марина настолько устала от боли и слез, что не пыталась удержать свое сознание. Она просто уснула…
А кто-то сидел в кафе, не в ресторане или баре, а в обычном кафе, и бездумно смотрел по сторонам, выпивая третью чашку остывшего кофе. Мыслями Федор был где-то далеко, в юности, постепенно перебираясь к дням сегодняшним. Что-то он не так делал в своей жизни, чем-то мог гордиться. Но вот о своем личном сказать мог очень мало: влюблялся, разочаровывался или быстро остывал, расставался. Сейчас он уже и не сумел бы вспомнить, когда в последний раз его посещало то самое светлое и наивное чувство. И вроде бы оно вдруг начало просыпаться к Насте, но потом все полетело, как ком с горы. Девственница… У него такой еще ни разу не было. Естественно, что для него это – ответственность. И захотелось отступить, подумать, но она поперла танком – хочу, и все тут. Глупая мошка! Хотела отдать ему то, что берегла для своего единственного. Чем он это заслужил? Или она его полюбила? Нет, конечно. Какая любовь?! Просто желание избалованной девчонки. Жениться? Без любви, на голом сексе? Дурочка…
Правильно ли сделал, так жестко ее осадив? А кто-то бы сейчас покрутил у виска и сказал, что он играл с ней в детские игры – «разве это жестко?»
Да… Злость схлынула, и теперь что-то грызло его изнутри. Нет, не совесть и не жалость к Насте.
Это – то самое светлое и наивное чувство, тихонько утирая слезы, просило: «Не убивай меня»…
Света была дома одна. Ян еще не вернулся с работы. Рука так и тянулась к телефону позвонить дочери. И она уже начала набирать номер, как вдруг поступил входящий звонок.
«Вот только тебя мне сейчас и не хватало, кикимора … ой, Янка! Твои ведь словечки!»
– Да, Вера, здравствуй.
– Доброго вечерочка, Светочка. А ты знаешь, что твоя Янка уж третий день домой не является? Как эта образина волосатая ее увезла…
– Вера, послушай, пожалуйста. Яна там больше не живет. Не утруждай себя, дорогая, побереги зрение («Я сейчас взорвусь и вставлю пистонов этой крысе!»). Яночка переехала.
– А я тебе про что говорю? Как ты допустила-то, чтобы твое перезрелое дитя не записано с кем-то жило? А вдруг облапошит, обрюхатит? Позору-то!
Света вздохнула, пытаясь все-таки не скатиться до ссоры с пожилой врушкой.
– Вера, ты уж, милая, не переживай так сильно. Здоровье-то оно не вечное. А ты уж извелась – волнуешься за всех. А обрюхатит… так и хорошо! Мы с Яном только рады будем! Пора уж, пора внуков нянчить.
– Что???
– Да, Верочка, я вот думаю, что надо качели на дачу поставить, да побольше – кто знает, сколько внуков у меня будет?
– А? … А Ян Андреевич? Того же мнения?
– Конечно! Так что, спасибо тебе за заботу о моей дочери и семье. О! А вот и Ян пришел. Может, хочешь с ним поговорить?
– Нет-нет! До свидания, Света! Но учти…
– До свидания.
Света отключила телефон, сжимая его так, что ладонь стало больно.
– Вот же грымза старая! Может, хоть теперь отстанет?
Все еще злясь на соседку, Света прошла в спальню, проверила; потом в большую комнату – и там все хорошо. Вот теперь можно позвонить мужу.
– Ян, ты когда дома будешь? А пораньше? Очень надо! Полчаса? Хорошо, жду.
Света взволнованно вздохнула… «Зачем я это затеяла? На Янку глядя, на ее влюбленные глаза? Но ведь нам-то уже… Отступать поздно. Эх, ма! Старая кулёма!»
Оно посмотрела на себя в зеркало: как всегда, элегантно. Не хотелось, чтобы Ян раньше времени что-то понял. Поэтому и не стала менять свой обычный вид. Света погрузилась в воспоминания молодости, создание семьи, рождение дочери. И всегда в ее мыслях был только он – Ян, самый лучший мужчина на земле…
В двери завозился ключ, и этот звук позвал Свету из прошлого. Она вышла в коридор: муж с тревогой смотрел на нее.
– Что случилось? Почему такая спешка? Яна?
– Какая спешка? Уже восемь вечера. На улице стемнело, а у меня планы. И с Яной все нормально.
Он стоял в коридоре, глядя на жену прищуренными глазами.
– Планы, говоришь? Это интересно. Очень интересно.