— Словно в каком-нибудь романе Пруста, — тихо сказал Уэксфорд.
Ссылка на Пруста осталась незамеченной для Вердена. Он смотрел на мужчину, который выходил из-за дома, ведя за собой рослого гнедого мерина.
Уэксфорд вышел из машины и подошел к нему:
— Мы приехали чуть пораньше, мистер Суон. Надеюсь, мы не причиняем вам неудобств?
— Нет, — сказал Суон. — Мы вернулись раньше, чем предполагали. Я собирался объезжать Шерри, по это дело может подождать.
— Это инспектор Берден.
— Как поживаете? — сказал Суон, протягивая руку. — Какие приятные солнечные деньки, правда? Не возражаете, если мы пройдем в дом?
Он был, безусловно, необыкновенно красив. Хотя Берден не мог бы сказать, в чем заключался секрет его красоты. Айвор Суон оказался ни высоким, ни маленьким, ни темным, ни светлым, и глаза его были того неопределенного цвета, который осторожно называют серым. Черты его лица трудно назвать очень правильными, его худощавая фигура не отличалась атлетическим сложением. Но он двигался с особой мужской грацией, полной томного ленивого обаяния, и ощущалась в нем какая-то особая привлекательность, немедленно приковывавшая к нему внимание.
Его голос был мягким и красивым, говорил он медленно и четко. Казалось, что в его распоряжении сколько угодно времени, и он всегда откладывал назавтра то, что не хотел делать сегодня. Было ему, как решил Верден, года тридцать три или тридцать четыре, но не слишком наблюдательный человек мог бы легко принять его и за двадцатипятилетнего.
Оба полицейских прошли вслед за ним в помещение, напоминающее то ли прихожую, то ли кухню, где над аккуратными рядами сапог для верховой езды и охоты висели пара ружей и рыболовные снасти.
— Кроликов не держите, мистер Суон? — спросил Уэксфорд.
Суон покачал головой:
— Я отстреливаю их или пытаюсь сделать это, когда они забредают на мою землю.
В кухне две женщины занимались чисто женским делом. Младшая, некрасивая темноволосая девушка, готовила нечто такое (горы овощей, банки со специями, яйца и мясной фарш, которые занимали весь кухонный стол, — все шло в дело), что Берден шовинистически считал одним из тех неаппетитных блюд, которые были характерны для континентальной европейской кухни. Стоя на почтительном расстоянии от крутящейся мясорубки и разлетающихся брызг, миниатюрная, похожая на куколку блондинка гладила мужские рубашки. Пять или шесть рубашек уже были выглажены и по крайней мере столько же еще оставалось. Берден заметил, что она с особой тщательностью следила за тем, чтобы избежать горизонтальной складки под кокеткой той рубашки, которую сейчас гладила. Ошибка, которую всегда допускали неосторожные или неаккуратные женщины и из-за которой тот, кто надевал такую рубашку, стеснялся снимать пиджак.
— Добрый день, миссис Суон. Разрешите оторвать вас на несколько минут?
Розалинда Суон с ее короткой озорной стрижкой напоминала девочку, и ничто в ее лице или поведении не говорило о том, что восемь месяцев назад она потеряла своего единственного ребенка. На ней были белые колготки и розовые туфли с пряжками, но Берден определил, что женщина одного с ним возраста.
— Я люблю сама гладить выстиранные вещи моего мужа, — объявила она тоном, который Берден описал бы только как веселый, — да и разве может Гудрун придать им тот неповторимый вид, который придает прикосновение рук жены, не правда ли?
По своему богатому опыту Берден знал, что, если у какого-то мужчины роман с другой женщиной и в присутствии той, другой, женщины его супруга кокетничает больше, чем обычно, и говорит глупости, они с той женщиной машинально обмениваются взглядами, полными отвращения к болтовне жены. У Вердена не было никаких оснований предполагать, что Гудрун была для Суона чем-то большим, чем просто служанкой, — ее явно нельзя назвать красавицей, — по, услышав слова миссис Суон, он автоматически взглянул на Айвора Суона и Гудрун. Служанка не поднимала глаз, а взгляд Суона был устремлен на свою жену. Он смотрел на нее признательным, любящим взглядом и, по-видимому, не находил ничего неподобающего в ее словах.
— Мои рубашки могли бы подождать, Роззи. Берден чувствовал, что Суон часто произносил подобные фразы. Все можно было отложить до другого дня, другого момента. Безделью или разговору о том, о сем он всегда отдавал предпочтение перед деятельностью. Тут миссис Суон весело предложила:
— Не пройти ли нам в салон, любимый мой?
В «салоне» стояли дешевенькие стулья, сомнительной ценности антиквариат, и кое-где висели латунные хозяйственные предметы, явно бесполезные в современном, а, пожалуй, и в старинном Хозяйстве. Эти предметы не свидетельствовали о вкусе, не имели индивидуальности, и Берден вспомнил, что Холл-Фарм со всем его содержимым дядя оставил Суону, поскольку тому негде было жить.
Взяв мужа под руку, миссис Суон подвела его к софе. Она уселась рядом с ним и теперь взяла его за руку. Суон охотно подчинялся всем этим манипуляциям. Оп, видимо, обожал свою жену.
— Ни одно из этих имен ни о чем не говорит мне, старший инспектор, — сказал Суон, взглянув на список. — А тебе, Роз?
— Кажется, тоже, любимый мой.
Ее любимый произнес:
— Я читал в газете о пропавшем мальчике. Вы предполагаете, что оба случая имеют какую-то связь?
— Вполне вероятно, мистер Суон. Так вы говорите, что не знаете никого из этого списка. Л вы знаете, миссис Лоуренс?
— Мы едва знакомы с живущими тут людьми, — сказала Розалинда Суон. — Можно сказать, что у нас все еще продолжается медовый месяц.
Берден посчитал это высказывание бестактным. Этой женщине было целых тридцать восемь лет, и замужем она была год. Он все ждал, когда она скажет хоть что-нибудь о девочке, которую так и не нашли, когда проявит хоть какие-то чувства к ней, но миссис Суон смотрела со всепоглощающей гордостью на своего мужа. Берден решил, что пора внести собственную лепту, и решительно спросил:
— Не могли бы вы подробно остановиться на ваших перемещениях днем в четверг, сэр?
Человек с «ягуаром» был не слишком высок, у него были маленькие руки, а хромоту каждый мог симулировать. Кроме того, Уэксфорд говорил, что у Суона не имелось алиби на тот четверг…
— Вы посчитали меня подходящим на роль похитителя, не правда ли? — обратился Суон к Уэксфорду.
— Вопрос вам задал мистер Берден, — невозмутимо сказал Уэксфорд.
— Я никогда не забуду, как вы преследовали меня, когда мы потеряли бедную маленькую Стеллу.
— Бедная маленькая Стелла, — спокойно вторила ему миссис Суон.
— Не расстраивайся, Роззи. Ты знаешь, что я не переношу, когда ты расстроена. Хорошо, что я делал днем в четверг? Каждый раз, когда вы добавляете еще кого-то к вашему списку пропавших людей, я полагаю, что должен ждать допросов такого рода. Я был здесь в прошлый четверг. Моя жена находилась в Лондоне, а у Гудрун был выходной день. Я находился здесь совершенно один. Немного почитал и подремал. — Легкое раздражение мелькнуло на его лице. — Да, а около четырех я отправился верхом в Стоуэртон и пристрелил там пару малышей, которые мусорили на улицах.
— О, Айвор, дорогой!
— В этом нет ничего забавного, мистер Суон.
— А для меня нет ничего забавного в том, что меня подозревают в пропаже двух детей, один из которых — ребенок моей собственной жены.
Больше из него ничего не удалось вытащить.
— Я собирался спросить, — сказал Берден, когда они ехали обратно, — продолжала ли девочка называть себя Риверс после того, как ее мать вторично вышла замуж?
— Иногда ее называли так, иногда иначе, насколько я знаю. Когда она пропала, то стала для нас Стеллой Риверс, потому что таким было ее настоящее имя. Суон сказал, что собирался сменить ей фамилию официально. Но так ничего и не сделал для этого. Очень типично для него.