– Не знаю!
– Он пытался обесчестить мою дочь! – рыкнул шотландец.
Мактавиш глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. Он вновь сел и начал рассказ:
– Однажды, когда моей жены не было дома, а я работал в кузне, Тимоти Блэкхок проник в наш сад и напал на мою старшую дочь. Она в этот момент ухаживала за цыплятами, так что он схватил ее и прижал к стене курятника. Он пригрозил ей, что, если она закричит, то он расскажет всем, будто видел, как я ее насилую, и тогда меня повесят. Слава Богу, Марта у меня умница. Она врезала этому ублюдку между ног и вырвалась. Она прибежала в кузню вся в слезах и рассказала, что произошло. Я нашел мерзавца и пообещал, что если он еще раз сунется к моей семье, я оторву ему голову голыми руками. Подать на него в суд я не мог. У меня не было доказательств. Если бы мое слово было против слова пастора, все были бы на его стороне. Не думаю, что его сынок кому-то об этом рассказал. Его гордость слишком пострадала от пинка 14-летней девочки, – он довольно усмехнулся, но сразу же посерьезнел. – После этого моя малышка отказывалась выходить из дома даже во двор, а по ночам ей снились кошмары. Я думал, она так и не оправится… Но ты убил этого гада и его прихвостней, и она будто ожила. Вновь стала прежней, когда поняла, что он больше не может ее тронуть. Полагаю, я перед тобой в долгу, О’Горман.
Дин ошеломленно слушал этот рассказ и не мог поверить своим ушам.
– Мне жаль вашу дочь, – наконец, промолвил он. – Тим Блэкхок всегда был редкостным сукиным сыном. Не думаю, что много людей скорбят о его смерти. И все ж у меня не было намерений убивать его… до того момента, как я увидел его на прогалине, когда он пытался задушить Эйдана. Но почему вы решили рассказать мне про свою дочь именно сейчас?
Мактавиш не ответил. Он встал и вышел из комнаты, оставив Дина в замешательстве. Вскоре он вернулся, таща на плече обезглавленную тушу свиньи.
– Что вы делаете? – изумился Дин.
– Спасаю твою жизнь, – ответил кузнец, сбрасывая ношу на пол.
– Чт… Что… Как?? – пролепетал блондин.
– Поначалу, даже зная, что я обязан тебе за то, что ты избавил этот мир от Блэкхока, я не планировал рисковать, помогая тебе. Ты оставался преступником. Мужеложцем. Твоя вина была доказана, и я не хотел рисковать своей жизнью ради твоей.
Дин молча кивнул. Слова Мактавиша были понятны и разумны.
– И я до сих пор не понимаю, как ты можешь находиться в таких отношениях с другим мужчиной. И, вероятно, никогда не пойму, – продолжил он. – Но я вижу, как бы заботишься о Тернере. Два дня назад сюда приходил хромой книготорговец. Он рассказал правду и поклялся, что ты невиновен. И тогда я начал сомневаться. Армитэдж сказал мне кое-что еще. Он сказал, что тот, кто позволит умереть невинному, более виновен, чем тот, кто убьет преступника. Теперь я знаю, что он был прав. Я не хочу, чтобы твоя смерть была на моей совести, О’Горман. Поэтому я вытащу тебя отсюда.
– Нет… Нет, вы не можете, – возразил Дин. – Я не хочу подвергать вас опасности.
– Заткнись! – рявкнул тюремщик. – Если ты точно выполнишь все то, что я скажу, никто не узнает правды. Ты должен поклясться, что сделаешь все точно и без вопросов. Или же я оставлю тебя здесь, и завтра ты примеришь пеньковый воротник.
Дин сглотнул и кивнул. Мактавиш определенно не шутил и, если это могло помочь ему вернуться к Эйдану, он был готов на все.
– Хорошо, – согласился он. – Что я должен сделать?
Тюремщик достал что-то из кармана. Он подбросил маленький предмет в воздух и вновь поймал. Дин заметил, что это было огниво.
– Его принес Тернер, – пояснил кузнец. – Я прижал его к стене и незаметно обыскал, как только он вошел в тюрьму. Он и не догадывается, что подкинул мне блестящую идею, – мужчина угрожающе усмехнулся. – Мы поджарим тебя с хрустящей корочкой, дружок.
Глаза Дина округлились. Больше не было сомнений – мужчина сошел с ума.
Тюремщик тем временем открыл замок решетки, и Дин отступил в сторону, повинуясь его жесту. Мактавиш втащил тушу свиньи в камеру и положил на солому.
– Пошли, у нас не так много времени, – приказал шотландец.
У Дина не оставалось выбора, так что он подчинился. Он хмурился и нервно кусал губы, переступив порог камеры.
Они дошли до кладовой. Мактавиш не терял ни минуты. Он схватил одну из стоящих бочек и опрокинул ее. На пол выплеснулась вода, смешанная со свиной кровью. Как только бочка опустела, кузнец повернулся к Дину.
– Залезай внутрь.
– Что?
– Жить хочешь? Делай, что говорят, – рыкнул кузнец.
Дин безропотно подчинился. Он залез в бочку и сел, очень неудобно подогнув ноги.
– Не двигайся, не издавай ни звука, даже не дыши, чтобы ты ни услышал или почувствовал. Никак не проявляй себя, пока я не открою бочку, или мы оба попадем на виселицу, – распорядился шотландец.
Дин кивнул. К счастью, в крышке бочки были небольшие отверстия, так что он мог дышать. Он остался в тесноте и темноте, и лишь слышал, как стучит молоток Мактавиша, заколачивающего крышку.
Так его выкатили из тюрьмы и погрузили на повозку, вместе с другими бочками. Он чувствовал тряску, когда Мактавиш повез груз куда-то по дороге. Когда они остановились, Дин почувствовал запах дыма и услышал крики. В этот момент он осознал все детали плана по его спасению. Он выполнил приказ, и почти шестнадцать часов просидел без движения, стараясь даже дышать через раз. Это было похоже на пытку. От холода его била дрожь, но он старался сдерживать ее как только мог, пока, наконец, не пришел к выводу, что так и умрет в этой бочке. Вероятно, в этой импровизированной тюрьме раньше хранили сидр, так что дерево пропахло яблоками насквозь, и Дина тошнило от этого запаха. Он поклялся себе, что, если выживет, то больше никогда не съест ни одного яблока в жизни.
Когда, наконец, шотландец открыл бочку, Дин был полностью без сил и смог лишь вздохнуть с облегчением. Ему казалось, что он никогда больше не сможет ходить. Все его тело затекло, и долгое время он не мог пошевелиться.
Вокруг стояла ночь. Значит, он провел весь день в проклятой бочке.
– Где мы? – спросил он.
– В лесу к востоку от города, – поспешно ответил Мактавиш и протянул ему сумку. – Тут еда, одежда и одеяло.
– Благодарю, благодарю от всего сердца, – сбивчиво проговорил Дин, все еще не веря в свое спасение.
– Да уж, есть за что. Я ради тебя не только тюрьму спалил, но еще и собственную руку обжег для пущей надежности, – усмехнулся кузнец. – А теперь исчезни. Я больше никогда не хочу тебя видеть или слышать о тебе, понял? Не возвращайся в город и не пытайся увидеться с Тернером. Вернешься, и я сам тебя убью. Моя жизнь в твоих руках, О’Горман. Сделай так, чтобы я не пожалел о своем решении.
– Я понял. Прощайте, мистер Мактавиш.
– Прощай, приятель.
– Я до сих пор не верю, что ты здесь, Дин, – большие ладони Эйдана легли на щеки Дина.
Блондин прижался теснее к ладоням, прикрыв глаза от удовольствия.
– Господи, Эйдан! Я думал, что потерял тебя. Я правда так думал!
– И я!
Дин открыл глаза, и его взгляд стал решительным и твердым.
– Никогда так больше не делай, Эйдан. Ты должен жить. В жизни еще полно хороших вещей, на мне свет клином не сошелся.
Эйдан виновато отвел взгляд.
– Пообещай, что больше никогда не попытаешься свести счеты с жизнью. Чтобы ни случилось. Пообещай, что всегда будешь верить в лучшее. Обещай! – настойчиво попросил Дин.
– Обещаю, – выдохнул Эйдан, и Дин скрепил клятву поцелуем, потянувшись к губам возлюбленного.
Затем блондин отступил, оглянувшись на жеребца, мирно пощипывающего прелую траву.
– Нужно избавиться от лошади, – заметил он.
– Почему?
– Надо вывести его на дорогу, – пояснил Дин, беря коня под уздцы. – Он найдет путь домой. Если мы заберем его с собой, мой отец будет искать воров, а нам погоня ни к чему.