Выбрать главу

Позже придёт к Глебу Сергеевичу бабушка Ариадны, она встретит медсестру, которая приходит делать укол.

По вечерам возле рояля ставится раскладушка, приходит ночевать председатель Василий Игнатьевич:

— Все свободны. Я заступаю на ночную вахту.

Глеб Сергеевич понемногу поправляется, доктор разрешил ему уже сидеть в кресле и даже недолго ходить по комнате.

— У вас хорошие помощники, — говорит доктор, — не соседи, а одна дружная семья.

В какой-то день, когда в форточку задул февральский ветер, Глеб Сергеевич стал подниматься из кресла:

— Надену-ка я свой старый свитер.

— Мы сами на вас наденем свитер! Где он? — закричала Ариадна. — Вам ещё нельзя вставать!

— Ну и голосок у тебя, командирша, как у грачонка! В шкафу свитер, на верхней полке, — подсказал Глеб Сергеевич.

Родион открыл шкаф, поставил стул, на него вмиг влезла Ариадна.

— Я сама!

Справа висело знакомое ребятам пальто. И два пиджака, серый и чёрный. А на полке, поверх стопки белья, лежал тёплый свитер.

— Нашла! — Ариадна не спешила слезать. — Гляди, сколько на чёрном пиджаке орденов и медалей.

— Ух ты! — Родион тоже их потрогал. — И все боевые! Гляди — «За победу над Германией», и «Красная Звезда», и орден Славы, и ещё…

Ариадна обернулась к старому музыканту:

— А я сразу догадалась. Это Василий Игнатьевич повесил к вам в шкаф свой пиджак. Он ветеран войны, вот какой заслуженный.

Глаза Глеба Сергеевича засветились улыбкой.

— Да, — сказал он. — Василий — храбрый воин. Горжусь нашей с ним многолетней дружбой.

— Во, как я здорово догадалась! — хвасталась Ариадна.

Они вдвоём стали надевать на Глеба Сергеевича свитер. Он протягивал им руки и своим мягким, добрым голосом говорил:

— Спасибо, дружочек, да я уж и сам смогу, спасибо…

Раздался звонок в прихожей. Родион открыл дверь.

— Здорово, горе-космонавты!

Вот уж кого не ожидали ребята встретить здесь! Пришёл крановщик дядя Валера. Глеб Сергеевич обрадовался ему, спросил, как дела в бригаде.

— Всё! — ответил Валера. — Дом закончили, переходим на другую стройку.

— А кран? — не выдержал Родион.

— Э, спохватились! Кран сам себя размонтировал, значит — разобрал на составные части, и уже собирает сам же себя на новой стройке.

— Сам себя? Как это?

— Ну, под руководством монтажника, конечно. Однако сам, такая у него конструкция, он — как робот.

Ребята подбежали к окну. Позавчера ещё над стройплощадкой поднимал свою жирафью шею кран, а сейчас его и в помине нет.

Растяпы, прозевали такое событие!

Валера посочувствовал:

— Мы не знали, что вы заболели, а то бы сразу пришли, может, какая помощь нужна… Ребята, вся бригада, в общем, вспоминают ваш и Надин концерт.

— Вот они, мои помощники, — кивнул на Ариадну и Родиона старый музыкант. — Всё, ребятишки, спасибо, можете идти.

И, получив по апельсину, ребята убежали.

На лестнице Родион вспомнил:

— Некотуха, кричи «ура», завтра наш класс идёт с учительницей на мультики в кино, и мне на тебя дали билет.

— Ура, ура-ра!.. — обрадовалась Ариадна.

Назавтра, когда после школы Родион забежал за Ариадной, бабушка сказала:

— Ушла погулять Ариадна и тебя встретить. Как же ты мимо неё пролетел?

— Ладно, я её сейчас найду.

Но во дворе Ариадны он не нашёл. И на площадке её не оказалось. Может, пока он бегал, она домой вернулась?

— Не возвращалась, нет, — взволновалась бабушка. — Погоди, я вместе с тобой. Где искать? Куда бежать? — Она повязывала платок, и руки её тряслись от волнения.

Они пошли по улице. В аптеку заглянули, в булочную. Нет Ариадны. Увидали телефон-автомат.

— Отцу позвоню, пусть скорей приезжает.

Бабушка сунула монету и только успела сказать:

— Сынок! Ариадна пропала! — как тут же бросила трубку мимо рычага, и трубка повисла на шнуре, качаясь, из неё что-то кричал Ариаднин папа. А бабушка со словами «Ариаднин поясок!» выскочила из будки. Родион сидел на корточках на тротуаре и крепко держал Рыжика. На шее у Рыжика болтался оборванный, грязный розовый поясок.

— Оборвал поводок, удрал от неё, — дрожащим голосом говорила бабушка. — Да вставай, Родион, что ты сидишь!

Но Родион не встал. Он крепко держал лохматую лапу. Глядя в блестящие, преданные собачьи глаза, он говорил:

— Ариадна! Ариадна!

При звуке знакомого имени Рыжик, выражая свою любовь, усиленно разметал хвостом снег.