— Давай скорей! — торопит Ариадна. — Будешь три года думать!
А ему некогда три года думать, ему за шарфом бежать надо. «Ладно, в последний раз», — подумал Родион. Он поскорей подсадил её на перила и на всякий случай, чтоб не упала, влез тоже. И они вмиг съехали.
А внизу, где перила кончались, стояла пустая детская коляска. Они оба ввалились в коляску, она закряхтела всеми железными суставами и перевернулась. Родион и Ариадна оказались на каменном полу.
Ариадна живо вскочила:
— Скорей убежим, как будто не мы её перевернули!
Родион с досадой поставил коляску: опять он как «бычок на верёвочке». Теперь, наверно, сломали чужую коляску…
Присев на корточки, он осмотрел все колёса. Одно ему не понравилось: оно качалось.
Он вытащил из карманов всякие железяки, проволоки, винтики, гаечки — чего только не было в его карманах! — и стал возиться с колесом.
Входная дверь открылась, обдуло ребят морозным воздухом.
Мимо них прошагал Василий Игнатьевич. Он спешил по неотложным председательским делам в какую-то квартиру, где нужна была его помощь. Приостановился, спросил Родиона:
— Ты что тут колдуешь, приятель?
Родион смутился:
— Просто так… колёса проверяю…
— Ладненько, — отозвался председатель и зашагал дальше.
А Родион вдруг скомандовал Ариадне:
— А ну иди гулять! Нечего безобразничать в подъезде!
Ариадна возмутилась:
— Когда захоту, тогда и пойду!
И стояла, и смотрела, пока он не кончил ремонт и не сунул железки в карман. Не отставая от него ни на шаг, она пошла с ним во двор. Но Родион свернул к воротам.
— Ты куда?
— Я же тебе сказал, что я ещё не пришёл!
Скоро он возвратился в шарфе и весёлый-развесёлый. Потому что в школе с шарфом случилась история. Родион его, наверно, уронил, а какой-то озорник закинул шарф на люстру. Шарф висел под потолком, а гардеробщица сердилась. Она сказала Родиону:
— Явился не запылился? Беги к завхозу, пусть тащит лестницу.
Но тут один длиннющий десятиклассник влез на плечи другому длиннющему десятикласснику и достал шарф. А Родиону пригрозил:
— Ещё раз потеряешь, мы тебя самого на люстру посадим!
— Верхом! — рассмеялась Ариадна, выслушав рассказ. — Будешь как лампочка там!
— Буду! — на бегу ответил Родион: он уже мчался домой рассказать маме про шарф, забрать коляску с малышами и идти гулять.
Глава 6. МЯЧ В ВОРОТА НЕ ПРОШЁЛ!
Ну вот наконец и площадка. Как они давно здесь не были! Как соскучились по весёлому шуму, горкам, качелям и каруселям!
Маленьким братцам тут тоже нравится, они дрыгают ножками так сильно, что коляска ходуном ходит.
А вот и Витька-Балабол. Здесь, здесь он. Бросил ранец в снег и давай пинать твёрдый снежный ком, бывший когда-то головой снеговика, и приговаривать: «Пассовочка, пассовочка». Тут же он влез на трапецию и, заглядывая оттуда в коляску к малышам, стал кукарекать. А они и рады. Таращат на него глазёнки.
Возвращаясь с работы, пришёл на площадку Василий Игнатьевич, в неизменном кожушке, палка под мышкой.
— Здорово, богатыри! Петух горластый вас не оглушил? — Вытащил из кармана блокнот и шариковую ручку: — Сейчас запишем, хозяева, какие у вас непорядки.
Закрутил карусель на большую скорость. Ребята со всей площадки сбежались, вскарабкались на неё. Председатель тоже проехал с ними круг:
— Ну, что будем писать?
Все наперебой закричали, что карусель скрипит и качается.
Балабол с трапеции всех перекричал:
— Запишите, что карусель орёт, как бешеный осёл. Её надо смазать!
— А я думаю, пора новую ставить, — ответил Василий Игнатьевич. А про осла записал или нет — неизвестно.
В качалку для маленьких он подсадил крохотную девочку. А на больших качелях сам раскачался так высоко, что седой чуб взлетал, ему, наверное, было хорошо, потому что, когда качели летели вниз, председатель приговаривал: «У-ух!» — и улыбался. Морщины его словно разгладились, и Ариадна удивлённо сказала Родиону.
— Гляди, он стал как молодой.
Но Балабол крикнул председателю:
— Качели только для детей!
— Да я проверяю, — ответил председатель. Но с качелей сразу слез, лицо у него сделалось смущённое, и все морщины вернулись обратно.
А Балабол всё задирался:
— Вы проверяйте в доме. А тут вас не касается.
Председатель покачал малышовую качалку, записал, что надо срочно прибить скамеечку, а потом ответил:
— А меня, приятель, всё касается. Все дома и все дворы, вся планета, а тем более — микрорайон. И все люди.
— И я тоже, да? — опять задиристо спросил Балабол.