Ну что ты тут поделаешь? Он то — вон какой большой. А мы — маленькие. Ну ничего, я вот когда подрасту, тогда сразу ему покажу. Я уже и подтягиваюсь почти. Папа мне только совсем чуть-чуть помогает.
Выйдет этот балбес во двор и заорёт: «Тили-тили-тесто!» А я к нему подойду и скажу: «Что ты сказал?» А он испугается сразу и скажет «Я ничего не говорил» А я ему: «Нет, ты что-то про тесто сказал» А он от меня отодвинется и скажет: «Это мне тесто надо в магазине купить». А я ему: «Так-то вот!»
Но бить я его не буду, потому что он всё-таки Танькин брат. А Танька — классная девчонка.
С ней хоть куда можно. А Танюха сказала, что со мной тоже не пропадёшь.
Мы однажды вместе с ней даже на стройку заброшенную ходили. Правда, не ночью, но всё равно страшно. Танька хоть и тряслась немножко, но ни слова не сказала. Мне, по правде говоря, тоже страшно было.
Вот она какая. А когда мы вырастем, то поедем с ней открывать необитаемый остров.
Правда, моя мама говорит, что необитаемых островов уже не осталось. Но так быть не может. А ещё я в книжках читал, что у путешественников всегда рядом есть верные подруги. Я Таньке в книжке показал, и мы договорились, что она будет мне верной подругой, когда мы подрастём.
А потом, однажды, я маму как-бы невзначай спросил, кто такие эти верные подруги? Мама засмеялась и спрашивает: «А зачем тебе?». Я ей тогда книжку показал, и сказал, что не понял. И мама объяснила, что верные подруги, это обычно невесты и жены. Это что же получается, что Танькин брат правду что ли кричал? Неужели Танюха ему проговорилась?
Я её так прямо и спросил, а она опять красной стала и прошипела, что никакой она мне верной подругой не будет, и что я могу уматывать куда хочу и с кем хочу. А всё из-за брата её, дурака. Мы потом несколько дней не разговаривали. А потом Танюшка мне записку прислала и мы помирились. И договорились, что всё-таки на необитаемый остров поедем. Только сейчас про это никому не слова.
А записку Танькину я к себе в коробку из под леденцов спрятал. Там у меня ещё фотография Миклухо-Маклая на календарике, компас и две монеты юбилейных — мне их бабушка подарила.
Цирк
Мы с папой и мамой в цирк ходили. Так здорово! Там очень смешные клоуны были. Один в кепке, а другой низенький такой и с красным носом. Тот, который в кепке, второго лупил очень смешно. А у низенького слёзы на метр в разные стороны брызгали. Все так хохотали. И я хохотал.
А ещё в цирке женщина с перьями на голове по канату ходила, высоко, высоко. И как ей не страшно было? И собаки ещё дрессированные выступали.
Я потом ребятам во дворе рассказал. И говорю:
— А давайте тоже цирк сделаем и всем покажем.
Всем сразу моя идея понравилась. Танька-Рыжик тоже на том представлении цирковом была, только раньше меня. Ей женщина на канате очень понравилась и Танька сказала, что будет канатоходкой. Женька объявил, что он со своим щенком выступит. А я решил, что буду клоуном.
Потому что клоуны самые весёлые. А я тоже очень весёлый.
Жека сразу же убежал щенка дрессировать. Танька побежала за верёвкой. А я один остался.
Огляделся, смотрю — Вовка маленький идёт. Я ему кричу:
— Вовка, вали сюда?
А он мне:
— Зачем?
Вот балда. Неужели не понимает, что раз я его зову, значит надо. Ну я сам к Вовке подошёл и говорю:
— Будешь со мной клоуном выступать?
— Буду — кивает Вовка — а что делать надо?
— Вот смотри, — отвечаю — я тебя сейчас толкну, а ты упадёшь смешно.
Я толкнул Вовку. А он не упал.
— Ты чего не падаешь? — спрашиваю.
— Я не умею — отвечает. Странный какой-то. Я ему говорю:
— Да все падать умеют, — и сильнее толкнул. А он упал и заревел. Но как-то не смешно.
А тут Танька-Рыжик подбежала:
— Что случилось? — спрашивает. А Вовка-ябеда давай ей нарассказывать, будто бы я его побил. Рыжик на меня с кулаками. Я от неё — не драться же с девчонкой. А Вовка — трус и ябеда.
И клоун из него никогда не получится. Пускай с ним Танька возится.
Понял я, что придётся мне одному выступать. Стал я учиться падать. Весь перепачкался и рубашку в одном месте порвал. Но зато наловчился, и еще придумал, как ногами дрыгать, чтобы посмешнее получалось.
А вечером мы представление устроили. Я маму и папу привёл. У Жеки — бабушка вышла.
Танюхины родители ещё были. Вовка тоже был, предатель. Я ему кулак показал, и он сразу Танюхе за спину спрятался.
Сначала Танька выступала. Она вышла и положила верёвку на землю и давай по ней ходить и кривляться, будто бы вот-вот упадёт. Все ей громко захлопали. Не понимаю — почему? Ясно же было, что она по земле ходит. Вот если бы поднять верёвку хотя бы на метр, тогда да. А так, ерунда какая-то. Но я тоже похлопал, а то, подумают ещё, что я завидую. А чего мне завидовать?