Tais
А&В. Бабочка
Сошествие ангела
— Он весь в отца пошел! Такой же дегенерат!
— Следи за словами!
— Гены, знаешь ли, пальцем не размажешь!
— Это еще нужно посмотреть, чьи это гены!
— Ты хочешь сказать, это в меня?!
Крики доносились с кухни. Он уже давно к ним привык. Такие «уютные» семейные вечера давно вошли в норму в его семье. Ни один день без них не обходится. Он обреченно вздохнул. «Как же достали».
Да, его отец действительно дегенерат. По крайней мере, он сам так о нем думал. Ну как еще назвать человека, о которого ноги не вытирал только ленивый? Работа его под стать ему самому унылая, однообразная и невыносимая. Всем он гордо говорил, что работает следователем. Однако его реальная должность и близко не такая. Помощник следователя в управлении полиции — по сути, просто мелкий секретарь. Подшивать бумаги, заносить в электронные носители данные, прислуживать настоящим следователям — вот перечень его основных занятий. Не сказать, что работа уважаемая, но все же ответственная, поэтому платили за нее достойно, как выражается он сам. Хотя понятие «достойно» у каждого свое. В их случае этого «достойно» хватало на трехкомнатную квартиру эконом класса в кредит, вкусную, но без деликатесов еду и отпуск раз в год в похабном отеле, расположенном недалеко от замусоренного пляжа. Либо низина среднего класса, либо верхушка низшего он пока еще не определился. Но одно он знал точно, эта жизнь ему до одури отвратительна. Бесхребетный отец, которого, кажется, ни одна живая душа в целом мире не уважает, и истеричная мать, которая свои походы налево уже даже не скрывает. Таких рогов, как у его отца, точно нет ни у одного мужчины. Еще в детстве он понял, что мама его любит проводить время с чужими дядями, частенько отлучаясь то на час-два, то на всю ночь. Причем даже ребенком он понимал, что «я у подруги заночую» к правде не имеет никакого отношения. А его отец верил и, более того, до сих пор верит. Как-то раз, когда он еще не растерял по детской своей наивности все уважение к отцу, он предпринял попытку открыть ему глаза, рассказав, как видел маму в постели с чужим дядей. В ответ раздалось: «Не придумывай».
Это была первая и единственная его попытка. Каждый раз, поймав мать за этим, он вновь порывался рассказать, но, тут же вспомнив этот эпизод, сразу передумывал. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, этот человек ни за что ему не поверит. И дело не в недоверии к собственному сыну или в какой-то непреодолимо сильной любви, его отец просто не способен взглянуть в лицо реальности. Этот факт не вписывается в тот мир, который он нарисовал в своей голове, и в котором, как он думает, он живет. Наверное, он думает так: я когда-то взял в жены эту женщину, я сделал выбор и ошибиться в этом выборе никак не мог, значит, мне просто кажется, а все это нелепые совпадения. Под «всем этим» он подразумевал настолько очевидные признаки ее неверности, что не заметить их мог только такой ограниченный человек. Застукай он ее с поличным голую скачущую на чужом члене верхом, и тут бы подумал, что ему показалось, и, конечно, поверил бы ее оправданию. Было бы что-то вроде: «Соседу стало плохо, поэтому я его раздела, положила на нашу постель и делала ему массаж сердца. А разделась сама, чтоб не жарко было». Это ему хорошо представлялось. Как бы бредово она не отмазывалась, отец всегда верил. «Действительно, дегенерат» — вновь думал Дэн.
Была ли хоть капля любви в отношениях его родителей? Вряд ли. Может быть, когда-то была, ведь каким-то образом они сошлись, но явно не сейчас. Они не выносили друг друга и, если вдруг им приходилось находиться в одной квартире больше часа, то обязательно начиналась ссора. И ладно, если бы эти скандалы заканчивались бурной страстью, как у многих пар, но такого никогда не было. Дэн уверен, что близости у них не было с момента его зачатия. Хотя в глубине души он надеялся, что зачатие происходило без их участия, а он приемный. От перспективы стать в будущем похожим хоть на кого-то из них его выворачивало, но в отличие от его отца, он понимал, что от реальности не сбежишь. Волосы его были такого же темно-рыжего оттенка, что у его матери, а заостренный профиль лица, узкие, будто вечно поджатые, губы и выпирающие скулы — отцовские. Неприятно это признавать, но они — его биологические родители. Имеем то, что имеем.
Почему они еще не развелись? Что до сих пор держит их в столь отвратительном браке? Тут все просто. Мать его закончила только Младшую школу, поэтому на хорошо оплачиваемую должность ее не возьмут. Скорее всего, это будет малооплачиваемая и ужасно тяжелая работа. Такая жизнь впроголодь ей видимо не улыбалась, поэтому всю свою жизнь она предпочла сидеть на шее мужа и называть себя домохозяйкой. Домохозяйка в современном мире — абсолютно не нужная вещь. Готовка, стирка, уборка — все это на себя давно взяли машины. Все, что ей оставалось — это раз в неделю протереть пыль со столов и изображать из себя мученицу, которая ради семьи оставила карьеру и вынуждена тут за свиньями убирать. Об этом она в каждом скандале не забывала упомянуть. Внешне сохранилась она не плохо для ее возраста. Ей чуть меньше сорока лет, но внешне не дашь больше 30. Только едва заметные морщинки под глазами и в уголках губ выдавали ее возраст. Ухоженная, миниатюрная, одевается со вкусом. Словом, «товарный вид» еще не потерян, хотя и не писаная красотка. При желании она могла бы найти для себя спонсора побогаче его отца. Но обслуживать хотелки богатенького куда хлопотней, чем водить за нос простачка. Да и когда этот спонсор потеряет к ней интерес и найдет помоложе, а это рано или поздно произойдет, то она останется у разбитого корыта. А тут место насиженное, стабильное, пусть и без звезд с неба. Книг она никогда не читала, каких-либо других увлечений также не имела. Разговор с ней всегда пресный, скучный, нудный. Ничего кроме ее тела не может привлечь противоположный пол. Дэн не раз думал, что и его отец когда-то повелся на эту обертку и просто отказывается признавать, что кроме фантика ничего стоящего в ней нет. Но она о себе всегда была другого мнения. Избалованная, она постоянно всем напоминала, что она — венец божьего творения, а все вокруг призваны ей только прислуживать и никак по-другому. Понять, насколько эти выпады на других выглядят смешно, ей не дано.